— Оробас отойди от нее, — глухой, холодный голос прозвучал совсем рядом.

Каждый ноющий нерв в моем теле словно свела судорога. В сознании пропали последние мысли. Лишь чувство самосохранения, словно трубя тревогу, разгоняло и так бешено стучащее сердце, заставляя в очередной раз сжаться от непреодолимой боли.

— Маркус не над…

Тот первый, кто пытался привести меня в чувство, не успел договорить. Что-то или кто-то явно не собирался вступать в диалог. Глухой звук и вокруг меня все стихло. Но лишь на мгновение. Жуткое ощущение надвигающейся опасности ледяной лавиной заставило замереть душу. Даже находясь в полной темноте из-за закрытых глаз, я видела, как вокруг меня начала клубиться живая, бездонная тьма.

— Открой глаза, — прозвучал приказ.

Против собственных титанических усилий, вопреки здравому смыслу и чувству самосохранения я открыла глаза. Сознание и без того, по ощущениям рвущиеся на куски, окончательно разбилось. Дыхание, которое с таким трудом пыталась успокоить, остановилось вовсе. Сердце, подчиняясь всеобщему трепету организма, замерло. Тело сковала болезненная судорога. А я не могла отвести взора над нависшим чудовищем…

Надо мной возвышался мужчина. Словно грозовое облако он заслонил все окружающее пространство. Темные как смоль волосы безжалостно трепал ветер. Острые черты лица покрылись усталой, безжизненной тенью, а в черных глазах не было ничего кроме мертвой тьмы.

— Это был твой выбор Милолика.

И прежде чем я успела сделать вдох, в мое сознание искрящимся вихрем начали возвращаться воспоминания…

Я сидела тихо на теплой еще дымящейся земле. В спину больно упирались остатки от неразрушенной стены. Холодный ветер безжалостно трепал лицо и открытые участки тела. Но сейчас мне было все равно…

— Отныне и навечно…

Если признаться честно, я практически не вслушивалась в слова Маркуса. Вокруг меня словно образовался купол отчуждения и безразличия.

«Как он мог поверить!? Как он мог пойти на такое!?» — сотни однотипных вопросов терзали душу.

Я не могла обвинять Маркуса за его чувства. Не могла упрекать в том, что он чуть было, не натворил. Но в том, что он не дал мне высказаться, не дал оправдаться после возращения с Грани, я принять не могла…

— … границы Таноса…

Голос Маркуса продолжал ледяной метелью витать в воздухе. Сейчас повелитель Темной империи выносил приговор едва выжившему королю Адвоха.

Демон лежал едва живой у подножия не известно, почему уцелевшего дерева. Сил у Алекса не то, что на сопротивление, на вздох практически не было. Но он был жив… А все остальное… переживу.

— Ничего… Могло быть и хуже… Маркус ведет себя великодушно…

Словно обеспокоенная курица-наседка причитая вокруг прыгал огромный лев. От каждого моего вздоха или едва уловимого движения Палач Преисподней вздрагивал, опасаясь очередной убийственной глупости с моей стороны. Но, кажется, лимит идиотизма я и так перевыполнила. Теперь мне оставалось покорно уповать на благоразумие Маркуса…

— А теперь ты!

Маркус впервые с момента возращения моей памяти к текущей минуте событий, поднял свой взор. В его взгляде ничего кроме холодной ярости, брезгливого гнева и бешеного раздражения не было. В его глазах я представлялась маленьким, нелепым препятствием, которое в очередной раз растоптало всю его жизнь.

— А теперь ты, — каждый звук терзал мою душу, словно тысяча острых кинжалов. — Ты сделала свой выбор Милолика.

Я покорно опустила взор. Теперь моя жизнь полностью во власти Маркуса. Он вновь вытащил меня с той стороны Грани, заплатив только ему известную цену. Полотно Судьбы получила новый виток, который обязательно завяжется, в губительный для всех узел… Я это прекрасно понимала и ждала решения.

— Рожденная Милолика Донат Виленская — Княжна Тьмы, Хозяйка Преисподней… Отныне и навечно…

Маркус хладнокровно как поступил до этого с Алексом, произносил слова приказа-клятвы. Я изгонялась… Лишалась всех регалий и статусов… До конца своих дней под страхом смерти мне было запрещено пересекать границы Таноса…

Но все это было не важно! Материальные ценности, положение, могущество — они меня никогда не интересовали. Ни это было страшным. Ужасало меня то, что Маркус с корнем вырывал меня из своей жизни. Сегодня я для него действительно умерла.

— Маркус, приди в себя! Ты же не черта не видишь… — неожиданный хриплый голос, перебил слова императора.

Я непроизвольно вздрогнула, поворачиваясь в сторону Алекса. Оробас словно ожидая нападения, закрыл меня своим телом.

Алекс по-прежнему напоминал едва оживший труп. Его тело безвольной куклой все лежало у дерева. Демон, не смотря на свое плачевное состояние, находящее на пограничье с живым, посмел перебить выносившего свой последний вердикт императора.

— Алекс прошу, не вмешивайся, — нашла силы спокойно произнести я. — Маркус договаривай, если начал.

Долгая пауза. Только небо знает, каких усилий мне понадобилось, чтобы не расплакаться, чтобы унижаясь не вымаливать у Маркуса прощения. Я надеялась, он все поймет. Прочтёт в моем взоре.