— Я не заболел.

Я вытерла нос, подождав еще немного, чтобы убедиться, что больше не буду вычихивать мозг наружу, и потом бросила коробку на пол. Простуды оказались отстойными. За мои семнадцать лет жизни я никогда не простужалась. До этого момента. И я никогда не думала, что могу простудиться.

— Разве ты не чертовски особенный?

— Ты это знаешь, — таков был его приглушенный ответ.

Обернувшись, я взглянула на затылок Сета. Он выглядел почти нормально, когда его лицо лежало на подушке — на моей подушке. Не как кто-то, кто станет Убийцей Богов через несколько месяцев. В нашем мире Сет был вроде мифического создания: прекрасный, но смертоносный.

— Мне приснился странный сон.

Сет повернулся на бок.

— Ну же. Давай спать.

С тех пор, как мы вернулись из Касткиллс, он приклеился ко мне, как никогда раньше. Я не то, чтобы не понимала, почему, со всеми этими делами с фуриями и с тем, что я убила чистокровного. Возможно, он не собирался выпускать меня из виду до конца дней.

— Тебе действительно нужно начать спать в своей кровати.

Он слегка повернул голову. Сонная улыбка расползлась по его лицу.

— Я предпочитаю твою кровать.

— Я бы предпочла, чтобы мы здесь праздновали Рождество, и мне подарили бы рождественские подарки, и мы бы пели роджественские песни, но я не получаю того, чего хочу.

Сет потянул меня вниз, его тяжелая рука придавила меня сверху.

— Алекс, я всегда получаю то, чего хочу.

Легкая дрожь прошла по моей коже.

— Сет?

— Да?

— Ты был в моем сне.

Один янтарный глаз открылся.

— Пожалуйста, скажи мне, что мы были голые.

Я закатила глаза.

— Ты такой извращенец.

Он глубоко вздохнул и подвинулся ближе.

— Я полагаю, что это значит нет.

— И ты прав, — Я не могла уснуть и начала жевать губы. Столько тревог всплыло на поверхность одновременно. — Сет?

— М-м-м?

Я наблюдала, как он глубже зарылся в подушку, прежде чем продолжила. Было что-то очаровательное в Сете, когда он был таким, уязвимость и юность пропадали, когда он бодрствовал.

— Что случилось, когда я сражалась с фуриями?

Его глаза превратились в тонкие щелки. Это был вопрос, который я задавала ему несколько раз с тех пор, как мы вернулись в Северную Каролину. Та сила и мощь, которую я обнаружила, когда столкнулась с богами, была такой, что её мог бы показать только Сет, полноправный Аполлион.

А не-Пробудившаяся полукровка? Да, не настолько. Мне должны были надрать мой розовый зад, когда я дралась с фуриями.

Рот Сета напрягся.

— Засыпай обратно, Алекс.

Он отказался отвечать. Снова. Гнев и разочарование взяли верх. Я сбросила с себя его руку.

— Чего ты мне не рассказываешь?

— У тебя паранойя, — его рука снова приземлилась на мой живот.

Я старалась выбраться из его хватки, но его объятия стали сильнее. Стиснув зубы, я повернулась на бок и устроилась рядом с ним.

— У меня нет паранойи, ты придурок. Что-то случилось. Я тебе уже говорила. Всё… всё было янтарным. Как цвет твоих глаз.

Он выпустил долгий выдох.

— Я слышал, что у людей в стрессовой ситуации может увеличиваться сила и обостряться чувства.

— Это был не тот случай.

— И что у людей могут возникать галлюцинации под давлением.

Я выбросила руку назад, чуть-чуть промахнувшись по его голове.

— У меня не было галлюцинаций.

— Я не знаю, что тебе сказать, — Сет поднял руку и повернулся на спину. — Как бы там ни было, ты идешь утром учиться?

Внезапно появилась новая тревога. Занятия означали, что надо встретиться со всеми — с Оливией — без моего лучшего друга. Я зажмурила глаза, но появилось лицо Калеба с большими невидящими глазами, Ковенантский кинжал глубоко сидел у него в груди. Казалось, я могла вспомнить как он на самом деле выглядел только во сне.

Сет сел, и я чувствовала, как его глаза сверлят дыры в моей спине.

— Алекс?

Я ненавидела нашу супер-особенную связь — абсолютно не переносила того, что она передавала ему все, что я чувствую. Такой вещи, как уединение, больше не было. Я вздохнула.

— Я в порядке.

Он не ответил.

— Да, я собираюсь утром на занятия. Маркус не будет рад, если вернется и поймет, что меня не было, — я плюхнулась на спину.

Он наклонил ко мне голову. Тени скрыли черты его лица, но глаза светились в темноте.

— Да?

— Как ты думаешь, когда они вернутся? — под словом "они" я имела в виду Маркуса и Люциана… и Айдена. Дыхание перехватило. Это случалось каждый раз, когда я думала об Айдене и о том, что он для меня сделал — чем он рисковал.