Шрифт:
Профессор забаррикадировался в своей хижине и разговаривал с чернокожими через маленькую дырочку.
— Эй ты, старая лысая обезьяна, — крикнул вождь. — Вылезай-ка из своей халабуды. Да поскорей!
— Я — профессор Вильям Вокс, — заскрипело в хижине, — и мною…
— ….гордится весь цивилизованный мир, — зычно закончили дикари. — Знаем. Нам от этого радости мало. Вылезай, говорят тебе.
— Что вам надо, дикари?
— Тебе потом скажут. Может, отпустим на свободу, а может, и утопим.
— Это насилие. Полиция!
— Полиция не услышит, — усмехнулась толпа. — Полиция отсиживается в лесу. Ее теперь оттуда калачом не выманишь.
— Живым не сдамся! — крикнул Вокс и законопатил щелку обрывком бывшего сюртука.
— Ах, так? — возмутился старший. — Хорошо. В таком случае, на обед у нас сегодня будет жареная свинина.
Вождь махнул рукой, и веселые дикари натаскали к стенам хижины кучу сухих листьев и хвороста.
— Зажигай!
Звякнуло огниво. Бледное и желтое на солнце, прозрачное пламя лизнуло сухие листья и, взметнув вверх черные клочья дыма, затрещало в ветвях.
Затем оно перепрыгнуло на стенки хижины. Сейчас же визгливо распахнулось окно, и оттуда испуганной птицей вылетел достопочтенный профессор. Торопливо оглянувшись, он вприпрыжку помчался в лес, сверкая пятками так, что больно было смотреть.
Через минуту веселая ватага поймала задиристого профессора, подхватила на руки и, угощая ученого легкими пинками и подзатыльниками, потащила его к морю.
— Куда вы, ребята? — с любопытством спрашивали встречные.
— Профессора топить несем, — деловито отвечали из толпы.
На берегу, когда все уже было готово, вождь вдруг почесал затылок, поморщился, махнул рукой и заговорил:
— Слушайте, земляки. Мне сейчас пришла в голову такая вещь… Мы все теперь снова свободны. Нет у нас ни культуры, ни полиции, ни всяких там штук. Так зачем же нам омрачать радость этого дня убийством? Посадим чужеземца в его парусную лодку и пусть убирается ко всем чертям. Правильно я говорю?
— Правильно! — загудели дикарские толпы. — Тащи сюда лодку.
Визжащего профессора посадили в лодку, бросили ему кокосов, риса, дали сладкой воды и приказали:
— Отчаливай.
— Уважаемые дикари, — взмолился ученый. — Я — профессор Вильям Вокс, кра…
— …са и гордость всего мира? Знаем! — крикнули дикари. — Убирайся с глаз долой, пока не наваляли.
— Но это же безумие!
— Проваливай, пока по шее не влетело, — предупредили дикари. — Давай-давай… Живо!
В эту минуту произошло нечто необычайное: в лодку прыгнул бывший шеф полиции, по имени Понедельник, и закричал:
— Прощайте, ребята! Я не предам своего доброго профессора!
Вильям Вокс поцеловал Понедельника, поднял парус и, когда лодка рванулась вперед, погрозил дикарям кулаком.
Дикари захохотали, отерли потные лбы и вздохнули с облегчением, как люди, скинувшие с плеч стопудовое бремя.
Долго следили они радостными глазами за профессорской лодкой, которая медленно уменьшалась и наконец слилась с далеким синим горизонтом.
После дружно заржали и помчались крушить питейные заведения, тюрьму, полицию, церковь и добивать самых упрямых полицейских.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВТОРОЙ ТРИУМФ ВИЛЬЯМА ВОКСА
Пока чернокожие полной чашей пили свободное дикарское житье, профессор Вильям Вокс в компании Понедельника комфортно плыл к берегам своей страны на огромном океанском пароходе, подобравшем ученого и его верного слугу, когда они изнывали от голода и жажды на своем потрепанном бурями суденышке.
Узнав о героических приключениях профессора, капитан приказал украсить каюту мирового гения национальными флагами. Мягкое кресло Вильяма Вокса в кают-компании утопало в живых розах. Не говоря уже о самом Воксе, даже верный Понедельник получал от иностранных графинь более 50 записочек в сутки.
День возвращения профессора на родину был официально объявлен днем национального праздника.
Все организации и учреждения прекратили работу.
Встречать пароход собрались миллионные толпы народа.
От восторженного рева блестящей оцилиндренной толпы в ближайших небоскребах вылетели стекла.
День был ветреный, и с головы мистера Вокса слетела шляпа. В результате этого по сути незначительного приключения были покалечены восемь человек и убит мальчишка-газетчик: все, не жалея жизни, сражались за высокую честь — вручить профессору высокочтимую шляпу.