– Говорю тебе, они ждут!
– наседала Чили. Надеялась желание загладить вину, подвигнет Паху к согласию.

– Твои-то не знаю, а дружки этого точно ждут, - Паха кивнул на тюхалу.

Мертвец раскачивался все сильней.

– Час у нас. Не больше, - заключил Паха и решительно полез в рюкзак Рэнса.
– Про армейку мне тер, - энергично рылся он в вещах покойника.

Достал брюки, на подобие своих, снизу до верху в карманах. Следом носки еще с этикеткой, безрукавку в синюю полоску - классная модняцкая штука! куртку с количеством карманов не меньшим, чем на брюках. Последними извлек берцы.

– Размер не большой, потому не продал, - обрадовался Паха обуви.
– Примерь.

– Свое есть, чужое носить, - огрызнулась Чили.

– Да ты в своих трусах только до ближайших кустов дойдешь, - возмутился Паха её глупостью.
– Клещуков столько нацепляшь! Полсотни. А тапочки твои? Ты рехнулась? В таких говнодавах ходить? На лозу шиповника наступишь, столько семян цапанешь, через неделю сама станешь на бродячий кактус похожа! А это? Майка или как там называется? Даже говорить не хочу! Мне тебя легче тут пристрелить, чем потом смотреть, как загнешься.

– Ну и пристрели!

– И пристрелю!

– Пристели-пристрели. Или этим оставь. Тюхалам. Попользоваться. Глядишь, еще чего подкинут.

– Лучше пристрелю дуру, - твердо пообещал Паха. Очевидно, знал, почему.

– Я дура? А ты тогда кто? Гад! Продал меня!

– Что ты заладила продал, продал. А выход был?

– Раньше надо был ему голову продырявить.

– Из чего? У меня в автомате пусто. Думаешь, он тупица? Не догадался? Он специально со спины зашел, проверить. Я его давно слышал, только поделать ничего не мог. Разве пиф-паф крикнуть!

– Нашел же из чего выстрелить? Нашел!

Паха протянул ей короткий кусок трубки.

– Из этого. Последним Поцелуем зовут, - сунул трубку в рот показать, как используют.
– Когда больше ничего не остается. Для себя носят. Он так-то не всегда срабатывает. Бывает трубку просто разорвет. А тюхала от меня в десяти шагах был.

– Так попал же!
– не успокаивалась Чили. Слушать оправдания и доводы не желала и не желает.

– А если бы промазал? Или тебя зацепил?

Чили сердито замолчала. Такой оборот дела ей и не представлялся.

– Лаяться будем или собираться?
– разозлился Паха задержкой на объяснения.

Не известно сколько бы Чили еще сидела, не позволяя себя уговорить, но упал Рэнс. Рухнул, гулко ударившись головой. Чили увидела, как мерзкие белые черви копошатся у него на языке.

Девушка подхватилась и отступила на пару шагов, накрылась дождевиком с головой.

– Ты бы одевалась, а?
– попросил Паха, меняя положение не видеть строптивую нимфу.

– Отвернись, - прорычала Чили.

– Да я и так к тебе спиной!
– возмутился он наглым требованиям.

– Тогда зажмурься!
– почти крикнула Чили, хватая свою одежду и армейку в охапку.

Паха продолжил рыться в рюкзаке Рэнса.

– О! Вазик! Пленка где? Нету? Херовасто. Патроны! Патрончики, - веселел пахин голос.

Выложив содержимое, он тут же стянул шнуровку, уменьшив объем рюкзака тюхалы. Укоротил лямки. Часть вещей принялся складывать обратно. Когда Чили закончила с облачением, Паха повернулся осмотреть.

– Не соврал гнида, - довольно произнес Паха, - почти в пору. Ну-ка пройдись. Обутки не хлябают?

– Нет.

– Может портянки? Ногам плотнее?

– Неееет!

Паха проткнул на её ремне несколько дополнительных дырок, застегнуть потуже.

– Брючины в берцы заправь. Как у меня.

– Так перебьюсь.

Паха повел автоматом в ее сторону.

– Делай, как сказано. Потом своими бабьими заморочками морочиться будешь.

Чили ругаясь, заправила брючины.

– Блестяшку с уха сними.

– А мне нравиться!

– Другим тоже. Чаще не тем, кому следует.

Послушалась, сняла каффу, но наговорила....

Паха еще раз придирчиво осмотрел экипировку девушки.

– Сойдет на первый случай, - и притянул бандану Рэнса.

– Ну, уж нет!
– наотрез отказалась Чили.

Паха устал спорить и перепираться, напялил бандану на себя, а свою панаму нахлобучил на скандалистку.

– Волосы подбери. Чтобы шея открытая.