О Авва, Авва…

Рицпа надеялась, что когда–нибудь Атрет поймет, как просто он может разрушить эти стены. Она уже практически овладела собой; когда Феофил положил свою руку на ее ладонь. Это проявление нежности лишило ее желания доказывать свою правоту.

— Извини, — прошептала она и встала.

Атрет тоже встал, когда она ушла куда–то в темноту.

— Сядь, Атрет.

— Не вмешивайся.

— Ты одержал победу. Радуйся же этому, имеешь полное право, но только дай ей возможность с честью отступить.

— Занимайся своими делами, римлянин.

— Хорошо, но если ты собираешься пойти за ней следом, Возьми с собой и Халева. — Феофил устроился поудобнее на своей постели. — Я буду спать.

Атрет с досадой сжал кулаки и остался на месте. Рицпа пошла к берегу и исчезла из виду. Атрету очень хотелось пойти вслед за ней, но он знал, что если сделает это, то обязательно скажет что–нибудь такое, о чем потом пожалеет. Сколько раз он уже видел, как она реагировала на его слова.

Атрет снова уселся, взял толстый сук, разломил его пополам и бросил в огонь; в небо взметнулся новый сноп искр.

— Завтра попробуем отправиться в Кивита Кастеллана, а потом повернем на запад, к Тирренскому морю, — сказал Феофил, не открывая глаз.

Рицпа села на берегу ручья, поджав ноги.

«О Господи, я нуждаюсь в Тебе, — сокрушенно шептала она. — Неужели мне придется соперничать с этим человеком всю свою оставшуюся жизнь? Мне так не хватает Семея. Мне так не хватает той безопасности, которую я чувствовала с ним. Зачем я отправилась в этот путь?»

Она опустила голову на колени, думая о том, что ей следует вернуться и присмотреть за Халевом. Но Атрет только что показал, что и сам может прекрасно справиться. Луна отражалась в темной воде ручья, подобно блестящему бриллианту. Рицпа медленно вздохнула, думая о том, достаточно ли сильна ее вера.

«Ты — Бог творения, Который дал нам Иисуса. Как же я могу сидеть здесь и говорить, что Ты ничего не понимаешь? Кто меня может понять, как не Ты, Господи?»

Рицпа встала и простерла руки вверх, глядя на небо.

«Отче, спасибо Тебе за те благословения, которые Ты мне дал. Ты вывел меня из тьмы, в которой я жила, Ты послал мне Семея. Он был таким чистым и прекрасным человеком! Он никогда не совершал тех ошибок, которые допускала я. Он был достоин лучшей спутницы жизни, чем я. Есть люди, которые рождаются в послушании Тебе, Господи, и Семей был именно таким».

Ее голос вздрагивал от слез. «Помоги мне помнить, что Ты сотворил меня такой, какая я есть, для исполнения Твоей воли. Мне совсем не обязательно знать, в чем состоит Твоя воля. Я не знаю, для чего я потеряла Семея, почему умерла Рахиль. Я знаю только одно — Ты поддерживаешь меня, Господи. Помимо тех страданий, которые я терплю, Ты дал мне Халева и радость».

Она опустила голову.

И вот теперь в ее жизни появился Атрет.

Она устало покачала головой, закрыв глаза и подставив лицо прохладному ветру. «Как здесь красиво и спокойно, Господи, — тихо прошептала она. — Когда я уединяюсь в таком месте, никто не мешает мне думать и укрепляться в уверенности, что Ты дашь мне силы пройти через все, что меня ожидает. Но, Авва, стоит мне подумать об Атрете, мне становится тяжело. Ты знаешь, что я за женщина. Ты сотворил меня такой. Сможешь ли Ты меня изменить? Не вводи меня в искушение. Господи, я знаю, что я плохой сосуд. Я принимаю слова Атрета близко к сердцу. Он смотрит на меня, и я сразу таю. Он прикасается ко мне, и я вся горю».

Листья дерева, стоящего рядом с ручьем, зашумели от легкого ветерка. Этот шум был таким успокаивающим.

«Господи, да будет Слово Твое начертано у меня на сердце, я молю Тебя о Твоей любви. Пусть мое разумение и мое сердце впитывают Твое Слово, которое Феофил дает мне каждое утро. Укрепи меня ради исполнения Твоей воли. Освободи меня от всех «если бы» и «а что, если», которые властвуют надо мной, когда Атрет смотрит на меня. Я знаю, какие чувства испытывает женщина, когда ее любит мужчина. Иногда я жажду снова испытать эти чувства. Помоги же мне увидеть Атрета Твоими глазами, Господи, а не глазами плотской женщины. Искупи его, Отче. Помоги ему выбраться из ямы и стать на твердый Камень».

Вокруг Рицпы жужжали насекомые, доносящийся шум ручья действовал на нее успокаивающе.

Ее охватило чувство необыкновенного покоя, и она замолчала, поскольку эмоции так захватили ее, что она уже не находила слов. Я слышу музыку, Господи. Все, что меня окружает, — это музыка Твоего творения. Рицпа впитывала гармонию окружающих ее звуков, вспоминала те времена, когда Господь поддерживал ее, заботился о ней, и на сердце у нее стало необыкновенно легко. Она почувствовала себя совсем другим человеком.