— Что у вас произошло ночью?

Рицпа заметно покраснела.

— Ничего такого, чему мне стоило бы удивиться, — мрачно ответила она.

Феофил насторожился. У него возникли на этот счет свои догадки, но ему очень хотелось, чтобы он ошибся. Он видел, как Атрет смотрел на Рицпу. Спустя мгновение Феофил улыбнулся про себя.

Будь Атрет на несколько лет моложе, или она на несколько лет старше, ему было бы труднее определить, что ее так тревожит.

— Он немного неотесан, грубоват, но не надо торопить его. Дай срок… — При этих словах Рицпа так взглянула на Феофила, что он удивился и, казалось, наконец понял, что произошло. — Он что, этой ночью…

— Нет, — быстро оборвала его Рицпа и, смутившись, отвернулась. — Он передумал.

«Это уже кое–что», — подумал Феофил. Мужчине достаточно провести в лудусе пару лет, чтобы напрочь забыть о благопристойности. А Атрет провел в тех местах больше десяти лет.

— Он жил в цепях, его били, на него поставили клеймо, его дрессировали, как дикое животное, Рицпа, — сказал он, чувствуя, что вынужден объяснять, кто такой варвар. — И он не станет цивилизованным за один день.

— Я с ним всего этого не делала.

— Верно, но ты вольно или невольно представляешь для него гораздо большую угрозу, чем все то, с чем ему до сих пор приходилось сталкиваться. Его чувства накалены до предела.

— Я его не дразнила.

— Достаточно того, что ты находишься рядом с ним, неужели ты этого до сих пор не замечала?

— Единственное чувство, которое Атрет проявляет просто мастерски, — это злость! — сказала она, сверкнув своими темными глазами.

— Ему пришлось оттачивать это чувство, чтобы выжить. По–твоему, это его вина?

— По–моему, он виноват во всем том, что он делает со мной, — сказала Рицпа, уязвленная тем обстоятельством, что Феофил почему–то защищает его.

— И многого ты добьешься таким настроением? — Феофил увидел, что от его вопроса ей стало неловко. Было ясно, что дело здесь не только в чувствах Атрета. — Разве не ясно, что ты просто прячешься за своей обидой, пользуясь тем, что он тебя обижает? Люби его так, как ты призвана его любить. Если ты не сможешь этого сделать, как он тогда узнает, каким образом он может измениться в Боге?

Что она сделала для этого?

— Это нелегко.

Он понимающе улыбнулся.

— А когда это было легко?

— Ты не понимаешь, — слабо возразила она и, опустив голову, стола смотреть на свои сцепленные руки. Как он мог ее понять, если она сама себя толком не понимала?

Феофил тихо засмеялся.

— Готов поспорить на что угодно, что то же самое он говорил тебе этой ночью. — Феофил откинулся на спину. — «Ужасный, самый тупой и толстокожий…» — повторил он, устраиваясь поудобнее. Широко зевнув, он закрыл глаза. — Вы идеально подходите друг другу.

Пораженная, Рицпа замолчала. Пока Феофил дремал под солнцем, она погрузилась в серьезные размышления, молясь о том, чтобы Господь очистил ее от нездоровых мыслей и обновил в ней дух.

«Помоги мне, Отец, в первую очередь думать только о Тебе. Атрет — тяжелый, бесчувственный, грубый, невозможный человек», — шептала она, чтобы не разбудить Феофила.

Прощайте, и прощены будете.

«Господи, я не заслужила такого обращения. Я хотела утешить его, но не соблазнять. А он хотел воспользоваться мной, как блудницей».

Прощайте…

«Отец, избавь меня от влечения к нему. Я молю о том, чтобы Ты развеял мои чувства, которые будят в нем страсть. Они мешают, заставляют страдать, и мне трудно идти по этой дороге, я не могу подавить в себе эти чувства, которые вызывает во мне моя слабая плоть. Я не хочу в Германию. Если в Твоей воле, сделай так, чтобы он передумал. Может быть, мы останемся в небольшой деревушке, на севере Италии? Германия так далеко, и если все люди там такие, как он…»

Я милости хочу, а не жертвы.

Вспомнившееся место из Писания было ей непонятно, особенно если учесть все те чувства, которые она испытывала, но она знала, что, несмотря ни на какие мысли и чувства, Бог призывал ее к послушанию. Иисус велел прощать, и она будет прощать, нравится ей это, или нет.

Продолжая молиться, она встала и пошла вдоль высокого берега. «Я не хочу его прощать, Господи. И если мне нужно это сделать, мне нужно иметь Твое сердце. Мое сердце устало от гнева Атрета и от моего собственного. Мне хочется ударить его по лицу и закричать на него. Если бы я только была мужчиной, и у меня было бы достаточно сил…»