— Уведи… Халева, — произнес Феофил, чувствуя, что ему становится трудно дышать.

— Он остался дома. Я не взяла его с собой. Что–то подсказывало мне, чтобы я не брала его. Я знала, что надо прийти. О Боже, почему я не пришла раньше? Зачем Рольф сделал это?

— Его послали, — произнес Феофил, закашлявшись. — Он не хотел этого.

— Но ведь он сделал это. Сделал.

— Прости его, сестра моя.

— Как я могу простить его, если он оставил нас без тебя? — плакала она.

— Иисус простил. — Феофил взял ее дрожащую руку. — Скажи Атрету… Помни Господа… — Он снова закашлялся. С каждым вздохом его рана на груди сочилась кровью, но он сжал руку Рицпы с необыкновенной силой. — Не говори Атрету, что это был Рольф. Атрет слаб. Захочет отомстить. — Кровь наполняла его легкие. — Стой твердо…

— Молчи, не говори. — Рицпа увидела, что ее муж уже бежит в их сторону. — Быстрее! — со слезами на глазах кричала она, прижимая к себе Феофила и чувствуя, как он уходит. — О Иисус, прошу Тебя, прошу Тебя, не забирай его от нас. Не забирай. Не умирай, Феофил. Атрет идет сюда.

Когда Атрет прибежал, опустился на колени и посмотрел на своего друга, его лицо посерело.

— Кто это сделал?

Феофил сжал его ладонь.

— Паси овец.

— У меня нет овец! — сказал Атрет, не понимая, о чем он говорит. — Кто это сделал?

— Паси овец. — Рука Феофила ослабела. Он глубоко вздохнул и обмяк на руках Рицпы, его карие глаза застыли, глядя на Атрета.

— Он ушел, — прошептала Рицпа, и ее охватил страх.

— Верни его! — потребовал Атрет. — Верни его, как он тогда вернул тебя!

— Я не могу. — Ее руки дрожали, когда она бережно закрывала Феофил у глаза.

— Почему? — в отчаянии закричал Атрет. — Попытайся. — Он положил руки на грудь Феофилу, пытаясь закрыть его раны. — Попытайся!

— Неужели ты думаешь, что мы можем командовать Богом, чтобы Он дал нам то, что нам хочется?! — закричала Рицпа. — Его больше нет.

Атрет отошел от нее.

Рицпа сильно дрожала, ей было трудно говорить. Боже, Отец наш, что мы теперь будем делать? Что мы будем делать без него? О Боже, помоги нам!

И тут она почувствовала какую–то теплую волну и поняла ответ на эти вопросы. Она вспомнила Слово, которому Феофил учил ее, и произнесла вслух:

— «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться?»

Крик Атрета нарушил ее спокойствие. Она подняла голову и посмотрела на мужа, стоящего над ней; его лицо было искажено гримасой горя и ярости. Рицпа никогда не видела его таким. Он тяжело дышал, будто пробежал несколько миль, а глаза налились кровью.

— Я убью того, кто это сделал. Клянусь всемогущему Богу, я найду его и сделаю с ним то, что сделал он!

— Нет, Атрет, — сказала Рицпа, понимая теперь, насколько дальновидным оказался Феофил. — Феофил сказал тебе, чтобы ты пас овец. Овцы — это твой народ. Феофил сказал мне, что два человека приходили к нему по ночам, чтобы слушать Слово Божье. И, наверное, среди твоего народа есть еще люди, которые стремятся к Господу. Мы должны дать им Слово.

— Может быть, именно кто–то из них и сделал это.

— Нет, он был не из их числа, — сказала Рицпа, взглянув в сторону леса, куда убежал Рольф. Смахнув слезы, она нежно приложила руку к спокойному лицу Феофила.

— Что ты хочешь этим сказать? — тихо спросил Атрет, прищурив глаза.

— Посмотри на него, Атрет. Он в покое. Он с Иисусом. — Рицпа провела рукой по щеке Феофила, понимая, как она любила его и как теперь ей будет его не хватать.

— Ответь мне!

Рицпа посмотрела на мужа, его лицо излучало угрожающее спокойствие, холодную подозрительность — явное предупреждение грядущих жестоких бурь. Ее сердце затрепетало.

— Ты видела, кто это сделал, правда?

— Феофил сказал, что не хочет твоей мести.

— И ты думаешь, что я это так оставлю?

— Паси овец, Атрет. Вот что Феофил велел тебе делать. Паси овец. И больше ни о чем не думай.

— Скажи мне, кто это сделал!

— Бог велел нам любить. Любить врагов своих.

Атрет в отчаянии выругался, и выражение его лица в этот момент ничем не отличалось от выражения лица Аномии предыдущим вечером. Он жаждал крови.