Серт тепло поприветствовал Атрета, пожал ему руку, широко улыбнулся, видя, какой радушный прием ему оказали, но все же понимая, что это сделано не случайно.

— Прекрасно выглядишь, мой друг, — сказал он, дружески хлопнув Атрета по плечу.

— Садись. Выпей вина, — сказал Атрет, жестом указав на один из уютных диванов, и сам уселся напротив.

— После нашей с тобой предыдущей беседы я уж думал, что ты укажешь мне на дверь, — сказал Серт, принимая приглашение.

— Сначала я хотел именно так и поступить, но ведь ты бы просто так все равно не ушел.

— Ты меня очень хорошо знаешь, — улыбнулся Серт. — Как и я тебя, Атрет. После многомесячного уединения ты тут, наверное, уже с ума сходишь. Иначе ты бы не был таким гостеприимным.

Атрет ответил ему циничным взглядом.

— Может быть и так, но я еще не настолько сошел с ума, чтобы возвращаться на арену.

— Жаль, — вздохнул Серт, — но я все же не теряю надежды. — Он оглядел миловидную девушку, которая в этот момент вошла в триклиний с кувшином вина. Сначала она налила вина Атрету. Серт наблюдал за тем, как Атрет бросил страстный взгляд на ее пышные локоны. При этом гость с досадой пытался сообразить, что все это могло означать. Кожа девушки порозовела. Служанка была явно взволнована, когда Атрет улыбнулся ей.

— Не забудь о моем госте, — мягко сказал ей германец, проведя рукой по ее стану и слегка шлепнув по заду.

— О, прости, мой господин, — заикаясь, произнесла девушка и повернулась к Серту.

Когда она ушла, Серт приподнял брови в знак удивления.

— Новое приобретение?

— Я купил ее для Юлии, — озорно улыбнулся Атрет. — А теперь она служит мне.

Серт засмеялся, скрывая свое неудовольствие и попивая вино.

— А что это за очаровательную вдову я видел здесь в прошлый раз?

— Пилия лучше, — сказал Атрет, стараясь при этом вспомнить, говорил ли он Серту, что Рицпа вдова. Если нет, это наводило на тревожную мысль о том, что Серт уже кое–что о ней знает.

Интересно, что еще было ему известно?

Серт оценивающе посмотрел на Атрета.

— От той ты уже устал?

— Ее запросы не отвечали моим намерениям.

— Она красива.

— Но язык у нее оказался подобен жалу скорпиона.

— Продай ее мне.

Кровь ударила Атрету в голову.

— Вряд ли она придется по вкусу тому, кто любит светлокожих блондинок из Британии, — сардонически сказал он Серту.

Серт успел разглядеть мелькнувший в глазах собеседника огонь, который Атрету в следующее мгновение с большим трудом удалось скрыть. Серт остался очень доволен. Теперь ему стало ясно, что Пилия была не более чем изящной уловкой. Значит, между Атретом и вдовой установились какие ни на есть, но все–таки отношения.

— У меня есть с десяток гладиаторов, которые с удовольствием составили бы ей компанию, — сказал он, пожав плечами, продолжая свою игру и внимательно следя за реакцией Атрета.

— Так что ты скажешь? — спросил Серт, растянув губы в самодовольной кошачьей улыбке. — Назови цену.

Огонь, который разгорелся было в Атрете, превратился в лед.

— Дай мне подумать, — сказал он, как бы принимая предложение Серта. Он налил себе еще вина. Откинувшись на диване, он как можно непринужденнее улыбнулся. — Тебе ведь тогда придется забрать и ее писклявого щенка. Он внимательно всмотрелся в глаза Серта и увидел в них блеск.

Упоминание о ребенке встревожило Серта. Если это ребенок Атрета, он, разумеется, так просто его не отдаст.

— Я и забыл, что у нее ребенок.

— Да, представь себе. Ты ведь видел его в прошлый раз. Она оборачивает его в свою шаль и носит у груди. Он просто растет у нее на руках.

— Я так понимаю, что причина твоего недовольства ею именно в этом ребенке, — сказал Серт.

— Пожалуй, да, — сухо произнес Атрет.

Вновь вошла Пилия, неся на подносе деликатесы. Когда она в первую очередь поднесла поднос Атрету, ее глаза просто пылали. Атрет знал, о чем она думает. Неужели все женщины такие дуры? Он взял хороший ломоть свинины, обмакнул его в соус и стал смачно поедать, несмотря на отсутствие аппетита. Серта это, кажется, забавляло.

— Кстати, о женщинах, — сказал Серт, взяв с подноса лишь горсточку фиников, — говорят, что великий Атрет, непобедимый на арене, был сражен без боя обаянием первой красавицы Рима. — Это был безошибочный удар по самолюбию Атрета. Прекрасно. Гордость Атрета всегда была самой большой его слабостью.

— И кто же распространяет эти слухи, Серт? Уж не ты ли?

— Чтобы потом прийти сюда и все это тебе рассказать? Ну не такой же я идиот, Атрет, да и жить мне пока еще не надоело. Может быть, это госпожа Юлия наговорила про тебя много такого… в весьма нелестных тонах?