— Вы, парни, отлично держались тогда в Треугольнике Смерти в четвертом[6]. Чем занимаешься сейчас в США?

— Пожарная часть. После Ирака, это пикник.

Полковник в отставке Тэйлор понимающе рассмеялся.

— Могу в это поверить. Приятно было познакомиться с тобой, Люк.

— Сэр, — мужской кивок.

— Пока, пап. На этот раз уже точно, — Кинси окончательно закрыла ноутбук и на лицо ее вернулось отчаянное выражение. — Этого просто не может быть. Полная катастрофа.

— Неа, я ему понравился.

— Конечно, понравился. Вас, ребята, объединяет миллион вещей, — она нахмурилась. Ее беспокоило то, что он и ее отец могли быть в чем-то похожи.

Почему, все становилось только лучше и лучше.

Он за руку подвел ее к дивану, непримечательной вещице в квартире, которая была стерильна и безлична, в стиле всех мест временного проживания. Никаких фотографий, никаких растений, никаких попыток придать домашний уют. То, что она не обустроилась и не сняла более постоянное место, немного охладило Люка, но затем он снова ощутил жар, вспомнив к чему все шло несколько минут назад.

Она присела, распахнув глаза и мило приоткрыв ротик.

Он уселся рядом с ней.

— Так на чем мы остановились, когда нас столь весело прервали?

— Мы позволяли моему отцу полюбоваться на свою единственную дочь, находящуюся на пороге разврата.

— С большим плохим волком… — с откровенно развратным видом он потянул вверх край ее футболки, сняв ту через голову и приведя ее волосы в милый беспорядок.

— С моими перемазанными сажей руками…

Которые сейчас он использовал, чтобы снять ее трусики. Симпатичные розовые, похожие на шортики.

— На день рождения нашей нации.

Теперь он своим грязными не-американскими руками, успешно справившись с задачей, уложил ее на диванные подушки и открыл себе доступ к ее телу.

— За жизнь, свободу…

— … и предстоящие оргазмы, — подхватила она, сверкнув своей озорной улыбкой, которую он обожал.

Ох, совсем скоро она ощутит праздничный дух. Он поцеловал ее грудь, лизнул мазок сажи, оставленный им там. Долгими, глубокими движениями пососал соски, наслаждаясь вздохами удовольствия, подготавливая их для дальнейшего фантастического времяпровождения. Потом, вспомнив, что ей нравилась небольшая грубость, он прикусил ее.

— Люк, — простонала Кинси, его имя слетело с ее губ, как молитва. Ее руки нашли его волосы и крепко сжали, поощряя его сосать еще сильнее. Его член напрягся сильнее.

Подняв голову, он встретился с ее похотливым взглядом.

— Я думал о тебе всю ночь, Кинси. Не мог дождаться, когда увижу тебя вот так. В моей власти, возбужденной для меня, — приоткрыв рот, он запечатлел поцелуй на ее животе. — Этим утром я выскочил из части, запрыгнул в грузовик, — еще больше поцелуев на ее мягкой как шелк коже, связь между ними усиливалась с каждым его движением, направляющимся южнее по ее телу. — В спешке, я даже не поел. А я никогда не покидаю пожарную часть, не заправившись.

Ее раздраженный взгляд метнулся к мини-кухне.

— Ты хочешь, чтобы я тебе что-нибудь приготовила? — вопрос был задан тоном “Ты, должно быть, издеваешься надо мной”.

— Да, хочу, — он развел ее ноги и забросил их себе на плечи. Вид был захватывающим, все такое розовое и соблазнительно сочное. Запах ее возбуждения еще больше усилил его удовольствие, и рот наполнился слюной в потребности насытится ею. Похоронить свое лицо в ее небесах.

— Хочу еще больше твоего нектара, чтобы я смог наесться этой сладости.

Кинси извивалась на диване в стремлении к освобождению.

— Это все для тебя, Люк. Мне нужен твой рот на мне. Сейчас.

Подчиняясь своей завидной задаче, он лизнул ее уже намокшие складочки. Боже, ее вкус. Он мог счастливо прожить и умереть здесь. На его языке ощущалось биение ее пульса, как удары сердца, а она издавала те сексуальные звуки, которые ему так понравились вчера. Он припал к горячему шелку ее возбуждения, каждый отклик отдавался вспышками огня в его крови.

Ее бедра сжали его голову, и он удвоил усилия, облизывая ее по всей длине, еще глубже погружаясь языком, покусывая, когда понял, что она уже близко. Сдерживаясь, он мог бы доставить ей еще большее удовольствие, так что он приказал своим яйцам вести себя хорошо. Маленькие ублюдки могли подождать своей очереди. Его женщина нуждалась в его лучшей игре.

Люк отдавал ей всего себя. Любил ее своим жадным ртом, проверял ее пределы, и свои собственные. Потому что такая удивительная женщина, как Кинси, на меньшее и не рассчитывала бы. Она достойна этого.

И, возможно, он хотел услышать, как она будет умолять.

Двадцать секунд спустя она выкрикнула его имя, вместе с пожалуйстапожалуйстапожалуйста и парочкой очень вульгарных словечек. Цель достигнута.

Наконец, доведя ее до грани и вернув назад столько раз, что не сосчитать, он дал ей то, что она хотела. Женщина была такой громкой, что он бы не удивился, если та тявкающая собачонка с двенадцатого этажа сейчас бросалась на стены.