— Меня не покидает мысль, что Абды-паша только приманка, — продолжал Румянцев, пропустив мимо ушей его реплику, — главная опасность нас ожидает на левом берегу. Турки постараются отомстить нам за Рябую Могилу.

Простояв у Серета три дня, Румянцев продвинул армию еще на 12 верст, заняв место для лагеря у реки Кишед. Идти дальше вслепую становилось опасно. Он был уверен, что кроме корпуса Абды-паши где-то недалеко должны были быть другие неприятельские отряды. Но где?.. Поисковые группы изъездили десятки верст, прошерстили весь левый берег, но противника так и не обнаружили. Это было похоже на игру в прятки.

Румянцев начинал нервничать. Куда же все-таки девались крымский хан и его друг Абазы-паша? Может быть, после поражения у Рябой Могилы удалились к Дунаю, в район Измаила и Килии, где хранится наг грабленное татарами имущество? Или, быть может, где-то притаились в ожидании подкрепления от визиря, все еще стоявшего у Исакчи? Ничего нет хуже, когда не имеешь ясного представления о расположении противника, с которым собираешься сразиться.

На второй день стоянки на новом месте к главнокомандующему зашел дежурный генерал.

— Получен рапорт от Потемкина: Абды-паша отступил вниз по Пруту и стал лагерем при селе Ончи, ниже Формозы.

— Когда?

— Как только заметил приближение главных сил, разумеется наших.

Румянцев задумался. Было ясно: паша боится принимать бой и в то же время не хочет далеко отрываться от русских войск. Значит, он кого-то ждет, на что-то надеется…

— Предупредите Потемкина, чтобы не спускал с паши глаз.

На другой день Потемкин прислал новое донесение: турки отступили дальше, за реку Елань.

Игра в прятки явно затягивалась. Чтобы ускорить развязку, Румянцев решил атаковать пашу силами легких войск. Но когда все уже было подготовлено к сражению, от князя Репнина прибыл адъютант с сообщением, что за рекою Ларгой появились многочисленные неприятельские войска, показавшие «вид движения» против наших позиций. Румянцев отменил приказ о нападении на лагерь Абды-паши и поскакал к Репнину. Информация адъютанта его не устраивала. Он жаждал посмотреть на объявившегося противника своими глазами, определить его силы.

Репнина он нашел в штабной палатке, где тот чинил допрос людям, одетым в турецкие одежды.

— Очень кстати, — обрадовался встрече с главнокомандующим князь. — Я только что собирался отправить этих людей до вашего сиятельства.

— Кто эти люди?

— Валахи-ополченцы. Бежали к нам из турецкого лагеря, что под Ларгой.

При допросе валахи показали, что были взяты в армию насильно. Служили в отряде Измаила-паши. До конца июня отряд стоял у Исакчи, что на Дунае, а потом по приказу визиря прибыл сюда, под Ларгу, на подкрепление войск Абазы-паши и крымского хана. В лагере они узнали, что рядом русские, и первой же ночью сбежали. Валахи считают турок своими врагами, потому что, кроме зла, от них ничего не видят, а русские вроде братьев, их сам Бог послал освободить несчастные народы от ига султана. Так говорят по всей Валахии.

— Много войск за Ларгой?

— Может, пятьдесят, а может, и сто тысяч. Точно не знаем. Татар, должно быть, больше турок, потому как султан дал хану власть над турецкими пашами, которые с ним находятся. Хан злой на русских, грозится всех вас истребить.

— Почему же он не нападает?

— Ждет.

— Когда подойдет визирь?

— Визирь стоит у Исакчи, за Дунаем. Хан ждет, когда через Прут построят переправы и с той стороны перейдут к нему войска еще одного сераскира.

— Абды-паши?

— Кажется, так.

Показания валахов проясняли обстановку. Первой армии предстояло снова иметь дело с объединенными силами крымского хана и сераскира Абазы-паши, усиленными после поражения у Рябой Могилы двумя крупными турецкими отрядами. Если в обоих этих отрядах считать 25–30 тысяч человек, то общее число войск, вверенных хану, пожалуй, превысит 80 тысяч…

Неприятельский лагерь располагался при слиянии рек Ларги и Прута — на местности, благоприятствующей обороне. С фронта и левого фланга его прикрывала Ларга с ее болотистыми берегами. Естественных препятствий не было только на правом фланге. Здесь пролегал открытый хребет возвышенности, вытянувшейся между Ларгой и такой же болотистой речушкой Бибикул. Румянцев направил на этот хребет подзорную трубу и отчетливо увидел земляные укрепления, расположенные дугообразно. Турки знали, что делали. Крепкую оборону сработали. Взять их лагерь будет нелегко.

Сделав рекогносцировку, Румянцев повернул обратно. В расположении корпуса он придержал коня, простился с князем и поехал дальше, в свой лагерь.

В палатке главной квартиры его поджидали командиры дивизий, штаб-офицеры. Поджидали с вестью, полученной от Потемкина: Абды-паша снялся с лагеря, перешел Прут и присоединился к войскам, стоившим за Ларгой.

— Ну вот, наконец-то все стало ясно, — сказал Румянцев, выслушав рапорт дежурного генерала. — Сражение состоится за Ларгой, и нам теперь остается решить, как сие сражение выиграть.