–  Игоря сфотографировал фотокорреспондент «Комсомольской правды», корабль сына под Сталинградом уничтожил из своих орудий одиннадцать немецких танков, - сказала Татьяна.
– За этот бой его наградили медалью «За отвагу». Он служил на Волжской военной флотилии, и во время сражения под Сталинградом её корабли оказывали большую помощь армейцам. В августе лодку «Чапаев» бомбили «юнкерсы», Игоря ранило в руку, взрывной волной выбросило в Волгу, и он едва не утонул...

–  Да, судьба вашему сыну выпала нелёгкая, - грустно промолвил Кирилл Афанасьевич.
– В сорок первом, когда мы с ним попали в тяжёлую ситуацию, он не пал духом, меня выручил и два фашистских танка уничтожил...

–  В тот день, когда Дуняша сообщила мне, что мой сын жив, я словно родилась заново.
– Голос Татьяны звучал негромко, но в нём было столько теплоты и надежды, что Мерецкову стало радостно за неё.
– Скажу вам честно, Кирилл Афанасьевич, в те счастливые минуты я почему-то вспомнила вас.

–  Вы теперь живете в Москве, а не в Ростове?
– спросил Мерецков.

–  Да, - подтвердила она.
– Всё произошло так неожиданно. Я приехала в Москву к больной тете, ухаживала за ней, потом она умерла, и я поселилась в её квартире. Раньше, как вы помните, в этой квартире жила я и уступила её тете, когда после замужества переехала в Ростов. После гибели мужа я оставила там сына, который, окончив военно-морское училище в Ленинграде, уехал с женой в Североморск. Сейчас в Ростове живёт его сын, мой внук, вместе с бабушкой. Окончил школу и поступил учиться в мединститут...

Судьба этой женщины вызывала у маршала сочувствие, и, слушая её, он проникся к ней ещё большим уважением.

–  Татьяна, где вы встретились с сыном после того, как узнали, что он жив?
– спросил Мерецков.

–  О, это длинная история, - усмехнулась Татьяна.
– Ну а если коротко, то нашла я сына в Сталинграде, на одном из причалов, где стояла канонерская лодка «Чапаев». Там в июле ещё не было боев, «юнкерсы», правда, город бомбили. А помогли мне найти Игоря моряки из Наркомата Военно-Морского Флота, куда мы с вашей милой женой ходили за помощью. Я нашла себе комнату неподалёку от причала, и две недели была рядом с Игорем. А когда под Сталинградом начались ожесточённые бои, я была уже в Москве и очень переживала за сына...
– Татьяна помолчала, её глаза блестели.
– Да, - спохватилась она, - я отвезла ему орден, которым он был награждён посмертно. Прочёл он и письмо, которое вы прислали мне... Давно это было, а помню всё до мелочей.

«Она и сейчас как бы вновь всё переживает, хотя и бодрится», - участливо подумал Мерецков.

–  Сегодня у меня праздник, - повеселевшим голосом промолвила хозяйка.
– Приехали в гости сын с внуком, и навестил меня прославленный в боях маршал. Кстати, как поживает Дуняша?

В её голосе не было скрытой иронии или насмешки, и это тронуло Кирилла Афанасьевича.

–  У нас с Дуняшей всё хорошо, лишь седин прибавилось, - улыбнувшись, сказал он.

Татьяна похвалила его жену:

–  Она молодец, сумела на войне защитить себя и своё счастье.
– В её глазах было столько тепла и грусти, что Кирилл Афанасьевич взял её ладонь в свою руку и крепко пожал.

–  Теперь и вам, Танюша, нечего грустить: сын-то рядом!
– Мерецков выждал минуту.
– Скажите, как фамилия ветерана, которому вы лечили зубы?

–  Я у него не спросила, а он не назвался. Моя приятельница привела его ко мне, звала Фёдором Петровичем.

–  Я знаю, кто это был!
– воскликнул маршал.

–  Кто же?

–  Тот командир полка, который послал вам похоронку на сына и его орден! Кто он? Чернов! Жаль, что в прошлом году мой фронтовой друг умер. Правда, узнал я об этом поздно и на его похоронах не был. А шрам у него на правой щеке от удара шашкой. Под Казанью в девятнадцатом мы воевали с ним против беляков, и поручик нанёс ему этот удар.

Кто-то позвонил. Татьяна поспешила открыть дверь. В комнату вошёл капитан 1-го ранга, тот самый водитель, с которым Мерецков в сорок первом на машине попал в засаду вражеских танков. Кирилл Афанасьевич порывисто встал.

–  Товарищ маршал, я сразу узнал вас...
– начал было капитан, но Мерецков не дал ему договорить. Он обнял его и поцеловал трижды по русскому обычаю.

Кречет-младший стоял перед маршалом слегка растерянный, видно, был немало удивлён встречей своего отца-моряка с известным военачальником, на груди которого сиял орден Победы.

–  Отец взял меня с собой, чтобы я увидел Москву, Красную площадь, где проходил знаменитый военный парад седьмого ноября сорок первого года, а в тридцати километрах от столицы стояли немецкие танки. У нас в мединституте есть хирург, который был участником этого парада, он нам рассказывал...

Пока они беседовали, хозяйка накрывала стол.

–  Игорь, скажи, пожалуйста, как ты попал к военным морякам?
– спросил маршал.

–  Когда я поджёг два танка и рванулся к лесу, чтобы следом за вами добраться до полка, по мне открыли бешеный огонь. Пуля угодила в плечо. Боль была ужасная, и я с трудом пробирался сквозь заросли. Еле волочил ноги, потом закружилась голова, перед глазами поплыл туман, и я упал. А когда очнулся, то увидел себя на палубе корабля. После моряки говорили, что нашли меня на краю леса, у озера, без сознания. Словом, когда я поправился, командир корабля зачислил меня в экипаж. Вот и весь сказ, - заключил капитан.