–  Кирилл, меня до боли гнетёт то, что в Союзе идут аресты военачальников Красной Армии, - сказал он.
– Я не знаю, на самом ли деле, все они предатели или в верхах идёт борьба за власть, сильные мира сего убирают неугодных им. Но мой тебе совет: когда приедешь в Москву, не бросайся в атаку, хорошо осмотрись, не то, не ровен час, сам угодишь в камеру на Лубянке. У меня на этот счёт больше опыта. Ты до мозга костей предан нашему революционному делу, и жаль будет, если с тобой что-то случится.

–  Хорошо, Ян Карлович, я это учту!

Мысль об аресте тех, кто учил его и у кого он сам учился полководческому искусству, угнетала Мерецкова. Что с ними будет? Уборевич - враг? Нет, в это Мерецкову не хотелось верить. Иеронима Петровича он любил как старшего брата, преклонялся перед его военным талантом.

–  Внимание, внимание! Наш поезд прибывает в столицу Советского государства город Москву!
– прозвучал в радиодинамиках голос начальника поезда.
– Всем пассажирам приготовиться к выходу на перрон!..

«Ну вот и приехали, через час я буду у себя дома», - отметил Кирилл Афанасьевич.

Поезд, звякнув тормозами, остановился, и люди высыпали из вагонов на перрон. Мерецков, подхватив чемодан, поспешил на стоянку такси. Ехали недолго, и вот уже зелёная «эмка» остановилась у подъезда дома. Расплатившись с водителем, Кирилл Афанасьевич поднялся к своей квартире и, переводя дыхание, постучался.

–  Кто?
– услышал он детский голос.

«Сынок!» - пронеслось в голове Мерецкова.

–  Сынок, это я, твой папа!
– Мерецков почувствовал, как шевельнулось в груди сердце.

Володя открыл дверь и, увидев отца, бросился ему навстречу, да так и повис на нём. Кирилл Афанасьевич поцеловал тринадцатилетнего сына. Жена метнулась к мужу, обняла. Он прижал её к груди и жарко поцеловал.

–  В Испании ты часто приходила ко мне во сне и всё улыбалась, - прошептал Кирилл Афанасьевич.
– Хоть бы слово мне во сне сказала, лишь улыбалась.

Зазвонил телефон, стоявший на тумбочке. Мерецков снял трубку. Звонил адъютант наркома обороны комдив Хмельницкий.

–  С приездом вас, Кирилл Афанасьевич! Давно приехали?

–  Час тому назад. А что случилось?

Вам надо срочно прибыть в наркомат!

–  Что-нибудь серьёзное?
– спросил Мерецков.

–  Очень даже серьёзное, - обронил адъютант.
– Машину я за вами пошлю. До встречи!

Жена, слушавшая их разговор, неожиданно произнесла:

–  Я боюсь за тебя, Кирилл, а вдруг арестуют?

–  Что тебе пришло в голову?

Она грустно усмехнулась.

–  Разве ты не знаешь, что на Лубянке сидят и ждут приговора военачальники и среди них твой учитель Уборевич? Чего молчишь? Военная тайна, да? Какая же это тайна, если вся Москва уже знает?

Кажется, впервые он метнул на неё взгляд, полный отчаяния.

–  Дуняша, ты в наши командирские дела не лезь! Если кого-то и посадили, значит, так надо было. Троцкого вот не посадили, а разрешили ему выехать за границу, теперь он в буржуазной прессе клевещет на Страну Советов, льёт на нашего вождя товарища Сталина всякую грязь. И зачем только разрешили этому лживому политику уехать из страны!..

Раздался стук. Мерецков открыл дверь. На пороге стоял водитель.

–  Я за вами, Кирилл Афанасьевич!

–  Иду.
– Мерецков надел фуражку и, поцеловав жену, вышел.

Пока ехали в Наркомат обороны, Мерецков всё гадал, зачем его вызвали. Наверное, хотят услышать от него рассказ об испанских делах, о войне в Испании. Он был разочарован, когда Хмельницкий сказал, что начальствующий состав ознакомят с материалами относительно ареста маршала Тухачевского, Уборевича, Якира и других военачальников.

–  Видите, что у нас тут произошло, пока вы были в Испании, - с усмешкой произнёс комдив Хмельницкий.
– Климент Ефремович страшно огорчён, что предатели и изменники оказались в Наркомате обороны!

–  Я и сам никак не приду в себя, - признался Мерецков.

Информацию о «заговоре» Тухачевского сообщил нарком Ворошилов. Перечислив фамилии арестованных, он заявил, что этот военно-фашистский «заговор» не случаен. Тухачевский в 1926 году возглавлял советскую военную делегацию в Берлине, Якир учился на курсах Генерального штаба в Германии в 1929 году, а Корк был военным атташе. Они встречались там с немецкими генералами и офицерами, были на дипломатических приёмах, участвовали в различных переговорах.