Майнор сделал вид, что чрезвычайно занят своими бумагами и не слышит, что говорит Холли. Он отодвинул папку с бумагами на край стола. Судебное преследование никому не известного Тома Рэндалла, да еще по обвинению в преступлении шестнадцатилетней давности, не сулило ему никаких выгод. Теперь оставалось только одно: закрыть дело Каталони и забыть о нем навсегда.

— Я отдаю тебе дело Уэсли, — сказал он, устало потирая глаза. — Маккарти не справится с ним. К тому же он слишком занят расследованием убийства, совершенного Брэмфордом.

— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнула Холли с возмущением. — Разве не я должна была заниматься делом Брэмфорда? Я уже проделала подготовительную работу, потратив на него несколько месяцев.

— Послушай, — сказал Майнор, отвлекаясь от бумаг. — Я поручил это дело ему, так как был уверен, что ты надолго погрузишься в дело Каталони. Не могла же ты заниматься двумя делами одновременно! Ведь дело Каталони предполагало расследование двойного убийства.

— Но зато сейчас я совершенно свободна, — продолжила спор Холли. От волнения ее голос стал слегка хрипловатым. — Ты же обещал мне это дело, Фрэнк. Я не хочу заниматься с этим Уэсли. Это совершенно гиблое расследование, и его практически невозможно довести до суда. Адвокат Уэсли уже приступил к переговорам о прекращении дела за недостаточностью улик.

— Ну и что? — с наигранным удивлением спросил Майнор. — Думаю, ты все-таки сможешь добиться обвинительного приговора. Это значительно повысило бы твой статус.

— Это не совсем одно и то же, и ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — резко парировала Холли. — Ты сам говорил на днях, что мне нужно подготовить какое-нибудь большое дело. А дело Уэсли таковым не является. С ним будет покончено уже к следующей неделе. Вот Крейг Брэмфорд — это да! Он полицейский. Боже мой! Полицейский, который убил жену и ребенка! Именно такое дело необходимо мне сейчас!

Майнор молча уставился на Холли и решительным жестом сдвинул папку с документами на самый край стола. Холли хорошо знала, что означает этот жест: решение Майнора окончательное и обсуждению не подлежит. Она могла уговаривать его сколько угодно, но раз уж он принял решение, то ни за что не откажется от него.

Холли бросила взгляд на папку с бумагами, но все же упрямо вскинула подбородок.

— Ты не можешь так поступить со мной, — с отчаянием сказала она. — У меня больше опыта, чем у Маккарти. Я доложу об этом Джеку Фитцджеральду. Я направлю ему официальную жалобу.

В этот момент раздался звонок по личному телефону Майнора.

— Жалуйся кому хочешь, — бросил наконец он и поднял трубку. Он уже давно понял, что Холли Оппенгеймер попробует оспаривать его приказы, если, конечно, он сразу же не пресечет эти попытки. Но он еще никому не позволял использовать себя для достижения чьих-то целей. — А сейчас извини меня… — сказал он, многозначительно кивнув в сторону телефона.

Холли вихрем выскочила из его кабинета, столкнувшись в коридоре с адвокатом окружной прокуратуры. Он что-то пытался ей сказать, но она не стала слушать и быстро прошла вперед. Пройдя половину пути к своему офису, Холли почувствовала слабость в ногах и обессиленно прислонилась к стене. Она никогда раньше не надевала туфли на таких высоких каблуках. За долгие годы работы в полицейском участке она привыкла к удобной обуви и надевала модельные туфли только тогда, когда хотела произвести впечатление на публику.

— Твою мать… — выругалась она, увидев, что каблук левой туфли отвалился. Наклонившись, она подняла его, стиснула в руке и проковыляла мимо своего кабинета к выходу из здания прокуратуры. Ее лицо было обезображено злобной гримасой.

Решив, что Марио остался на ночь со своей стюардессой, Стелла успокоилась и перестала за него волноваться. Но ей так захотелось поделиться с ним приятной новостью, прежде чем она уедет, что Стелла все-таки не стала спешить с уходом.

Дожидаясь его возвращения, какое-то время она слонялась по квартире, изнывая от безделья, а потом решила позвонить Гроуману в Даллас. К телефону подошла его секретарша и сказала, что шеф взял сегодня выходной, чтобы провести время с дочерью перед началом занятий в колледже. Затем она позвонила Сэму, и тот охотно согласился подъехать на машине к аэропорту и отвезти ее домой. Стелла сообщила ему, что намерена прилететь в Даллас после обеда.

Закончив разговор, Стелла решила немного убрать в квартире брата: застелила постели, расставила стулья. Затем она заглянула в его фотолабораторию и поморщила нос от едкого запаха химикатов. Осмотрев все фотопринадлежности, она уже намеревалась покинуть темную комнату, но вдруг ее взгляд упал на рабочий стол, куда слабо пробивался дневной свет. Похоже, Марио рассыпал там сахарный песок. Стелла решила убрать мусор со стола и с этой целью направилась на кухню, чтобы взять тряпку. Вернувшись назад, она по старой привычке ткнула пальцем в белую пудру и осторожно попробовала ее языком. В следующую секунду она оцепенела от ужаса.

— Ах ты, маленькое дерьмо, — пробормотала Стелла, убедившись в том, что вкус порошка совершенно не напоминает сахар. Это был кокаин. Стелла почувствовала, как язык онемел в том месте, на которое попал порошок. К тому же он очень хорошего качества, подумала она, поморщившись от отвращения. У Марио когда-то возникали проблемы с наркотиками, но она сталкивалась с этим давно, когда он еще был подростком. Мысль о том, что брат до сих пор употребляет наркотики, привела ее в бешенство.

Теперь понятно, почему Марио ушел из дома ночью, подумала она, с трудом сдерживая приступ гнева и отчаяния. Если он стал зависимым от кокаина, то просто не мог уснуть. Стелла с мстительным удовольствием стерла со стола драгоценный порошок. После этого она осмотрела все ящики столов и тумбочек Марио, пытаясь найти еще какие-нибудь наркотики. Она перерыла всю квартиру, но, к счастью, больше ничего не обнаружила. Время приближалось к часу дня, и Стелла решила, что ждать брата дольше будет бессмысленно. Она просто опоздает на рейс.