— Прекрасно сказано, — сказал я. — По поводу исправления прошлых ошибок я с Конфуцием полностью согласен. А что касается Пути, то здесь бы я с ним с удовольствием и аргументировано поспорил. Насчёт того, кто кого расширяет и в какой степени, можно дискутировать очень долго. Мне кажется, что и Человек расширяет Путь, и тот расширяет Человека. Впрочем, может быть я и не прав, не так понял мудреца… Но хватит болтовни. Готовьтесь к отъезду, господа. Второй Остров нас ждёт не дождётся. Как же мне хочется увидеть БАРОНА и задать ему всего лишь один и очень простой, но в то же время сложный вопрос! Вы не представляете, как хочется!

— Сир, и каков же этот вопрос? — спросила ГРАФИНЯ.

— Я посмотрю БАРОНУ в глаза и спрошу у него следующее, — глухо ответил я. — «Кто вы такой?». И не более того!

— А если наш друг ответит Вам, что он — Первый Горный Барон Первой Провинции Первого Острова, подданный Императора Трёх Островов, начальник Императорской Личной Гвардии и Тайной Службы Его Величества, Первый Мастер Меча на двух Островах? — насмешливо произнесла ГРАФИНЯ.

— Если он мне так ответит, то я сразу же лично отделю его буйную голову от бренного тела, и никакое мастерство владения мечом во время этой процедуры ему не поможет, — злобно процедил я сквозь зубы.

В библиотеке снова воцарилась тишина. На этот раз она была неприятной, мрачной и тяжёлой.

— Сир, я ещё немного побуду здесь, — печально произнёс ПОЭТ. — Собраться в дорогу я всегда успею. Что там собираться!? А вот такую библиотеку, как Вы правильно сказали, я могу уже больше никогда и не увидеть.

— Ради Бога… Поваляйтесь вдоволь на этом чудесном и необъятном сеновале знаний, встряхните мозги, — усмехнулся я. — А насчёт того, что я говорил… Мало ли что я подчас плету. Выше голову, больше оптимизма! Вернёмся мы ещё в эти прелестные места, не сомневайтесь! Почитаем и Гёте, и Флобера, и Аристотеля, и Пушкина, и Кафку, и Шекспира, и Хайяма, и многих иже с ними, я вам это обещаю! Прорвёмся, всё преодолеем!

Мы с ГРАФИНЕЙ вышли из библиотеки, в молчании прошествовали по коридорам мимо салютующих нам Гвардейцев, поднялись на центральную башню замка, одновременно и полной грудью вдохнули свежий, насыщенный запахом осенних деревьев и трав, воздух. Возвращение к чудесной, ясной и абсолютно понятной и приятной реальности из фантазийной полутьмы библиотеки было подобно всплытию теряющего воздух ныряльщика из загадочных и сказочных, но тяжёлых вод океана на обыденную и привычную, но спасительную поверхность.

Погода по-прежнему была великолепной. Небо потеряло свою утреннюю, прозрачно-голубую лёгкость и неожиданно обрело какую-то необычную глубину, окрасилось в тёмно-синий цвет. Поросшие густой растительностью горы пестрели яркими цветами и их оттенками, среди которых всё-таки преобладал зелёный, принадлежащий в основном соснам, елям и можжевельникам.

— Как хорошо, дорогой! — воскликнула ГРАФИНЯ, тесно прижавшись ко мне всем телом.

— Ах, ты моя лебёдушка ненаглядная, как же я тебя люблю, моя птичка райская, — весело ответил я и поцеловал девушку в губы, потом в шейку и в прелестное маленькое ушко.

ГРАФИНЯ счастливо засмеялась, слегка оттолкнула меня от себя и грациозно закружилась в каком-то лёгком и воздушном танце. Я расслаблено и томно наблюдал за нею, облокотившись спиной на основание бойницы и опершись руками на ПОСОХ. Как хорошо, ах как хорошо!

Мне в голову в очередной раз пришла предательская, но вполне понятная и естественная в данной ситуации мысль: «А может быть плюнуть на все эти завоевания, походы, тяжёлые раздумья, интриги? Не пора ли остановиться, успокоиться?». Но неумолимая, мудрая и холодная старуха-судьба, верная своему долгу в любой ситуации, следуя, как всегда, логике и здравому смыслу, безжалостно отмела эту мысль в сторону. «Назвался груздем, — полезай в кузов, милок!» — насмешливо прокаркала она и строго погрозила мне корявым и жёстким пальцем. Я вздохнул и в очередной раз ей подчинился.

Между тем ГРАФИНЯ закончила свой чудесный танец. Я весело захлопал в ладони и крикнул:

— Браво, брависсимо!

Девушка изящно поклонилась мне, счастливо засмеялась. Я сделал лёгкое движение ей на встречу и тут вдруг неожиданно, но мгновенно, уловил опасность, грозящую мне сзади! Я максимально ускорился, молниеносно развернулся на месте и увидел быстро приближающуюся ко мне стрелу. Она была довольно длинной, следовательно, выпущенной из лука мастеров Первой Горы. Полёт стрелы был направлен мне в грудь. Я стал отклоняться, рассчитывая легко пропустить её мимо себя, но краем глаза увидел на лини выстрела ГРАФИНЮ.

Девушка стояла неподвижно, недоумённо глядя на меня. Стрела должна была её поразить, в этом у меня не было никаких сомнений! Я моментально взмок, на краткий миг мною овладела паника, но я молниеносно погасил её, ещё больше ускорился и перехватил левой рукой почти потерявшую свою скорость стрелу в тот момент, когда она тяжело, медленно, разочарованно, но всё равно хищно заканчивала пролетать мимо моего лица.

Сквозь перчатку я почувствовал сильное тепло, ещё раз развернулся на месте, вышел из состояния ускорения и брезгливо бросил стрелу на каменный пол, как убитую, но всё равно вызывающую отвращение ядовитую змею. Потом я подхватил ГРАФИНЮ за талию и быстро шагнул с нею под защиту крепостной стены, хотя чувство опасности из моего подсознания уже исчезло и пока не желало возвращаться вновь.