— Я тебя понял, не продолжай! Ужас! — воскликнул ОН.

— То-то…

Мы помолчали, любуясь бесконечной снежной равниной и бездонным голубым небом над нею.

— Я давно хотел тебя спросить, — я приподнялся в кресле и с интересом проводил взглядом белого медведя, который степенно и неторопливо прошествовал мимо нас. Зверь был почему-то грязновато-жёлтым. Может быть, мне это кажется из-за игры света?

— Ну же, спрашивай.

— А почему ты не путешествуешь с ангелами и архангелами? Ребята, наверное, не дураки? И восхитятся, когда надо, и в меланхолию не впадут, и спорить с тобой не будут, и разговор поддержат в нужном ключе.

— Потому с ними и не путешествую, — мрачно буркнул ОН.

Мы некоторое время снова посидели молча, любуясь величественным пейзажем. Две фигурки, одетые в лёгкие полушубки, погружённые в массивные деревянные кресла. А на много-много вёрст вокруг, — ни души. Ну, может быть, где-то неподалёку бродят ещё белые медведи и ползают моржи, но это существа неодушевлённые. Они не в счёт… Или в счёт?

Чувствовал я себя, как и всегда в подобных ситуациях, совершенно комфортно. Температура воздуха была где-то на уровне минус двух-трёх градусов ниже нуля. Никакого ветра. Тишина, покой, благодать…

— Ты бы прибавил немного мороза, а? — обратился я к своему собеседнику, который задумчиво созерцал огромные торосы, громоздящиеся где-то вдалеке.

— Зачем? — удивлённо отозвался БОГ.

— Водка лучше всего пьётся при температуре внешней среды от минус пяти до сорока градусов и даже ниже, — нравоучительно произнёс я.

— На чём базируется это умозаключение? — с интересом спросил ОН.

— На моём жизненном опыте и на интуиции, — отозвался я.

— Ты знаешь, я вообще-то сегодня решил воздержаться от употребления этого напитка.

— Как?! — вознегодовал я. — Где мы только её, родимую, не пили!? В Гималаях пили, в Альпах пили, в Париже пили. Пили даже в Египте на пирамиде! Я уже не говорю о пустыне Калахари! Разве может человек, находясь в здравом уме и ясной памяти, пить водку посреди раскалённой пустыни в полдень!? Но пили же!

— Ну, — ты человек, который постоянно явно не в себе, — ухмыльнулся ОН. — А я вообще-то не человек.

— Спасибо за оценку моей личности, — усмехнулся я в ответ. — Понятно, что ты не человек… Но в то время, когда ты принимаешь человеческий облик, ты, по сути, становишься человеком! Я правильно понимаю!? Ты не мираж, не фантом, не голограмма. Ты — человек, состоящий из плоти и крови. Имеешь мозг, кровеносную систему, печень, желудок, почки, пенис, прямую кишку и заднепроходное отверстие. Ты, как и я, трахаешь женщин и, извини, отправляешь естественные надобности. Все эти твои гулянки, тотализаторы, стриптиз, бильярд, карты, куртизанки, секс втроём и впятером, соитие в анальные и оральные отверстия, подглядывание в женском душе… А гомосексуальные опыты?

— Фу, хватит, прекрати! — взвился ОН. — Испортил всё настроение! Как мерзко, гадостно и отвратительно всё это!

— Ничего, ничего! Настроение, — это как капризная и обиженная на тебя и на весь мир женщина! Её надо периодически стимулировать, ласкать, доставлять ей радость от оргазма, куда надо направлять, воодушевлять, возвращать к жизни в случае необходимости!

— Да, ибо..

— То, то! — я покровительственно похлопал БОГА по плечу. — Так что, поднимем настроение?

— Ты меня достал! — возмутился БОГ.

— А вот не надо было вытягивать меня в эту твою дурацкую Арктику! — усмехнулся я. — Сидел бы я сейчас в своём маленьком уютном кабинете, не торопясь, попивал бы водочку, писал бы РОМАН, и всё было бы отлично! Так нет же, припёрся ты, как всегда неожиданно, и бесцеремонно оторвал меня от любимых занятий. И вот торчим мы с тобой посреди этой ледяной пустыни, а внутри — скука! Ну, признайся, ведь тебе то же скучно?

— Да, честно говоря, скучновато, — мрачно произнёс ОН. — Следует поднять настроение. Ладно, чёрт с тобой. Тьфу, снова помянул родственника, чёрт его подери! Тьфу, тьфу, тьфу! Да что же это со мною такое!?

— Успокойся! — весело сказал я, вставая и прохаживаясь взад-вперёд перед креслами. — Нам ли жить в печали!?

Я вдруг почувствовал, что температура воздуха почти мгновенно упала. У меня изо рта стали вырываться довольно густые клубы пара. Подул лёгкий, но довольно неприятный в изменившихся условиях ветерок. Кожа на моём лице сжалась и, казалось, прилипла к черепной коробке. Да, одет я был явно слишком легко для этих широт!

— Вот это другое дело! — заорал я. — А медведя, слабо!?

— На, — получи!

Медведь возник в метрах двадцати от нас. Он смешно сидел на заднице и недоумённо рассматривал двух странных существ, которые вдруг появились перед его взором ниоткуда. На самом деле это он возник ниоткуда.

Уже привычный раскладной стол материализовался из воздуха, как всегда неожиданно, но кстати.

— За Северный Полюс удивительной планеты под названием Земля! — гаркнул БОГ, поднимая к небу двухсотграммовый стакан, наполненный почти до краёв.

— Да не сместятся Полюса вовеки! — громко произнёс я в ответ и строго посмотрел на собеседника.