— Это Кеша, — сказала она, появившись из угла с острым карандашом.

При слабом дневном свете, который едва проникал через открытое, но зашторенное окно, Дольсон выглядела гораздо хуже, чем ночью перед клубом «Гнездо разврата». Она была похожа на скелет, только не окровавленный, как тот, что встретил Аделарда в прихожей. Хотя такой же страшный, учитывая обстановку. За эти дни, что Борисов не видел сокурсницу, она ссохлась и уменьшилась. Единственным, что напоминало в ней некогда сексапильную девушку, оставались ярко-красные локоны, торчащие из-под капюшона. Евгения, как и вчера, была в бесформенной хламиде. Если дать ей косу, то она точно сойдёт за старуху Смерть, подумал Борисов и нерешительно прошёл в зал.

— Кеша? — переспросил неофит, с опаской посматривая на тело.

— Ты спрашивал меня о нём, — напомнила Женя, вернувшись за мольберт. — Он покончил с собой вместе с другом пару недель назад, их нашли на болоте.

Теперь Аделарду стало совсем не по себе. Ведь именно это происшествие он пытался расследовать по приказу Тронина, из-за чего связался с люциферитом и не успел решить вопрос с флейтой. Сейчас же выходило, что Дольсон владела не только мощами Святого Реазарха, из-за которых Борисова жестоко убили вместе с семьёй, но и трупом одной из жертв.

— Мы как-то мутили с ним, — продолжила девушка, нанося на холст очередные штрихи карандашом. — Я сделала несколько красивых картин с его участием. О, у Кеши было такое шикарное тело, не то, что у остальных! Всё на месте — и грудь, и попа, и член такой естественный, без шариков, колец и цепочек. Никаких наколок и тату, натуральная мужская эстетика…

Окровавленный скелет позади Аделарда как-то недовольно рыкнул, охраняя коридор. Других двух его собратьев пока видно не было. Однако бес старался не делать резких движений и не перебивал бывшую сокурсницу, пытаясь понять, как она может быть связана со смертью Иннокентия Брахауна.

— Когда он умер, я решила, что надо обязательно запечатлеть эту красоту ещё раз, — сообщила Женя, вырисовывая плечи мёртвого натурщика. — Но в ту ночь ментяры караулили на кладбище, и я не успела найти его могилу.

— Бывает, — пожал плечами бес, наблюдая, как она вычерчивает линии на холсте. — А я слышал, что у него язык какой-то был не такой. Длинный, что ли…

— Не знаю, может, в морге подрезали. Ну, зато я нашла дудку эту, — озлобленно сказала Дольсон. — Вот если б не тряпочка красивая, в которую она была завёрнута, наверно, я бы прошла мимо. А так прихватила с собой. Думала, хоть что-то прикольное с кладбища принесу, раз уж Кешу не удалось нарисовать.

— Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, — поддержал беседу Аделард.

— Чёрта с два мне тяжело! — вскричала вдруг художница, сорвала холст с мольберта и в одну секунду смяла. — Я отлично себя чувствую! Я теперь всё могу, ты разве не видишь?!

— Ну, вижу, да, — растерялся Борисов, внутренне отругав себя за необдуманные слова.

— Видел бы ты, как я уделала одних гопников! — похвасталась хозяйка скелетов, выбросив неудавшийся набросок в окно. — Сторож на кладбище вообще обалдел, когда я пришла за Кешой. Но он не стал мешать, поэтому я решила оставить его в живых. Ведь я же милосердна, да?

— Конечно.

— Согласись, Кеша офигителен даже сейчас? — Женя приблизилась к трупу и поправила на нём тёмные волосы.

— Он прекрасен, — кивал бес, заметив флейту на банкетке возле мольберта. — Твои соседи только волнуются…

— Они не понимают. А всё потому, что они сами давно уже мертвы и живут как зомбаки. По-хорошему, им надо помочь и избавить от всех проблем. Но они недостойны моего времени и сил. Ведь так?

— Ну да, — соглашался Борисов, поглядывая на мощи Святого Реазарха, которые никто не охранял. Правда, скелет позади него всё время напоминал о себе, издавая неприятные звуки.

— Я хотела и тебя нарисовать, — вспомнила Дольсон, нервно потирая карандаш в костлявых пальцах. — Что случилось, куда ты пропал?

— Меня убили, — решил признаться ей Аделард, отчего треугольное лицо у девушки сделалось изумлённым. — Но я воскрес, и теперь немного другой. Не такой красавчик, как раньше…

Он снял кепку, отчего скелет сзади оживился. Бес показал и ему, и художнице пробивающиеся сквозь лысину рожки, вызвав неподдельный интерес у обоих. Женя даже не поленилась потрогать их холодными пальцами, однако глазная повязка отвлекла её.

— За что так с тобой? — спросила она всё тем же хриплым голосом.

— Из-за этого, — промолвил Борисов, указав на мощи Святого Реазарха, и Дольсон испуганно оглянулась на свою кладбищенскую находку.

— Но кто? Когда?!

— Несколько дней назад. Моим родителям не повезло, и они мертвы.

Художница посмотрела на труп Брахауна, схватила флейту и приблизилась к нему.

— Я же могу его оживить, ты знаешь? — радостно сказала она, вновь трогая покойника. — Очень легко. И твоих родителей могу вернуть. Только я ещё не научилась по-нормальному это делать. Пока вон только кости ходячие получаются…