пятнами от сильного плача. Помню, как целовал ее темя, шепча, что мама уже идет, что скоро

нас обоих накормят. Помню, как меня накрывало облегчение, когда она изматывала себя и

засыпала, а ее крохотная головка утыкалась в изгиб моей руки. Помню, как защищал ее от

дурного нрава, защищал даже от нашей матери, когда это было необходимо.

Больше всего остального, я помню, насколько было ужасно больно, когда они забрали

ее, как мои руки когда то болевшие от того что я долго держал ее, болели от того, что ее не

было. Как невыносимо нести эту боль в сердце шестилетнему ребенку. Как мне пришлось

пить ее молоко, когда ее заставили оказаться в руках другой матери. Вероятно рыдая из за того

молока, которое я потреблял. Молока моей матери, токсичное и с чувством вины, но в тот

момент оно было необходимым эликсиром.

– Я каждый день скучал по тебе, - говорю я, со слезами, скатывающимися по моему

лицу. Я так сильно не плакал с того дня, как ее забрали.

Она вытирает мои слезы кончиками пальцев. Ее указательный палец опускается и

задевает мою переносицу. Она пробегается по ней кончиком пальца сверху вниз, улыбаясь

сквозь собственные слезы.

– Смотри, Мойзес, у нас одинаковые носы.

– И одинаковые почки, - говорю я, пытаясь пошутить. Но она серьезно смотрит на

меня и делает глубокий вдох.

– Ты не обязан делать это.

– Конечно, обязан. Ты моя сестра.

Это влечет за собой объятия. Она садится и быстро двигается ко мне, несмотря на то,

что я вижу насколько она слаба. Руками, обхватив мою шею, она крепко сжимает меня.

– Я люблю тебя Мойзес. Спасибо, что спасаешь меня.

Я ошеломлен моментом. Это Бриза, живая и дышащая, которая выросла и стала

реальным человеком. Ребенок, которого я поддерживал всем, что имел, пытаясь защитить ее.

Если сейчас я смогу спасти ее, я снова смогу любить ее. Мне не хватало этой части последние

пятнадцать лет. Возможно, взяв часть себя и отдав ее ей, я наконец-то смогу почувствовать

себя полноценным человеком.

Я наблюдаю, как она засыпает, как делал это раньше, когда мы были помладше. Как

только сон овладевает ей, она отпускает мою руку. Я смотрю на ее руки, молча вспоминая, насколько сильной была ее хватка, когда она была крошкой. Заходит медсестра и говорит мне, что меня ждут. Мне уже тяжело снова покинуть ее.

Доктора проводят меня через череду тестов, чтобы проверить готов ли я к операции.

Когда наконец-то все заканчивается и процедура назначается на завтрашнее утро, я

направляюсь в комнату ожидания, чтобы найти Лану. Она свернулась калачиком, прижав

колени к груди. Рядом с ней лежит книга и кажется она спит. Моя любовь становиться еще

сильнее, делая мои ноги ватными. Моя любовь к Лане - это бурлящий океан, разрывное

течение, и чем больше я сопротивляюсь ей, тем глубже она поглощает меня. Я кладу руки на

ее плечи и ее голова дергается, ее глаза, моргая, открываются и ищут мое лицо. На ее щечках

два красных пятна в том месте, где они соприкасались с ее коленями. Она все еще носит мое

кольцо. Я облегченно вздыхаю.

– Все в порядке?
– она спрашивает меня.

– Да. Все идеально.

Глава 33

Лана

Мне бы хотелось, чтобы мы могли вызвать такси, но Мирамонтес настояли, чтобы мы

взяли их машину и охрану. К счастью Мо отговорил от вечеринки с ночевкой и мы получили

комнату в гостинице. Это мой последний шанс, прикоснуться к цельному телу Мози. Моя

последняя ночь с его почкой.

Он рассказывает мне о Бризе и их моментальной связи. Что, когда он держал ее в своих

руках, это был первый раз, когда они ощущались полными с тех пор, как он в последний раз

обнимал ее. Я могу поставить себя на его место только потому, что знаю, что если я когда-

нибудь потеряю Алекса, я потеряю незаменимую часть себя. Братья и сестра уравновешивают

друг друга в жизни, как балансировка шин на вашем автомобиле.

– Ты собираешься сегодня рисовать?
– я спрашиваю его, обнимая за плечи.

Предполагая, что ему нужно прогуляться, чтобы успокоиться.