депортируемыми, пока я буду тусить в северной части штата, отбывая срок за участие в

заговоре и растление малолетних?

– Я думал, что мы могли бы перебраться в Детройт. Быть поближе к твоей семье.

Экономика пошла в рост. Кроме того, это место, куда я подал заявление в художественную

школу.

– Ты, что?
– визжу я, ползя через небрежно сброшенное покрывало, к краю кровати.

Все что я могла видеть это его ноги, его голову и тело исчезающее под ним.

– Какого черта? Ох, вот оно!
– говорит Мози, с гордостью доставая коробочку. Он уже

на коленях, а моя голова свисает с боковой части кровати над ним.

– Но мы даже не занимались сексом, - шепчу я сквозь туман недоверия.

– Иииииииии, мы и не должны были этого делать. Я имею в виду пока. Ты разве

никогда не ходила в церковь?

– Ага. Точно.

Кольцо было из тех, что изготавливают в ручную мастера высшего класса. Простая

полоска матового золота, инкрустированная темным, красным гранатом. Я моментально

поняла, что он приложил руку к его дизайну.

– Полагается, мы должны воссоединиться с твоей сестрой, которую ты не видел

пятнадцать лет. Вырезать твою почку с помощью какого-то наркобарона, с которым возможно

она по прежнему захочет жить, когда поправится. Ты центр медиа шторма и возможно наши

жизни в опасности. У нас никогда не было секса, потому что мы оба до смерти боимся

испоганить нашу дружбу. И ты появляешься с кольцом?

Мози тепло улыбается, кивая головой. И вот он снова веселится над тем, что я говорю

или делаю. Он берет мою руку и держит в своей руке.

– Лана, я абсолютно искренен. Я хочу быть с тобой.

– Я рада, что тебе кажется это забавным, потому что на самом деле я сбита с толку и

напугана. В любом случае, когда ты, черт возьми, успел достать его?
– я уставилась на кольцо, словно в нем есть скрытый мотив.

– На tianguis en el z'ocalo (передвижной рынок), - говорит он, продолжая улыбаться.

– Что?

– Просто шучу - оно у меня уже какое-то время. Прошлой ночью, когда я ушел

рисовать, я чувствовал что по-настоящему облажался. Я искал правильное место и затем начал

размышлять о том, что эти последние недели должны были быть худшими в моей жизни. Но

благодаря тому, что я был с тобой, все ощущалось как приключение.

– Так ты хочешь надеть мне кольцо, потому что это оказалось приятным

времяпровождением? Экстренное сообщение. Я не всегда такая веселая.

– Знаю, что не всегда. Ты боль в моей заднице. Но с этого момента я не хочу делать не

единой вещи без тебя рядом со мной. Потому что ты все вокруг делаешь лучше, Лана. Ты

заставляешь меня наслаждаться жизнью.

– Это шутка или тактический ход? Ты действительно делаешь мне предложение? Есть

более легкий способ получить грин-карту, Мо.

Мози отклоняется назад, словно потрясен моей реакцией.

– Я, блять, раскрываю перед тобой свое сердце, а ты - что ты хочешь, чтобы я сделал?

Перерезал свои вены, чтобы доказать что я не шучу. Я хочу быть с тобой. Я не хочу, чтобы ты

была моей девушкой. Я хочу тебя навсегда.

– Он встает с пола, ставит меня на колени на кровати, а затем обнимает. Я вдыхаю

аромат, который так дорог мне и который заставляет мою кровь с такой скоростью нестись по

моим венам к сердцу, что оно скачет, как скаковая лошадь, вылетевшая из стартовых ворот.

– Вот, - говорит Мози, дотягиваясь до кармана. Он достает свой телефон и

пробегается по нему, пока не находит то, что хочет. Переписка с моим папой, датированная

более неделей назад.

С нашим благословением, сынок. Конечно! Там никогда никого не было кроме тебя.

На самом деле в переводе это звучит ни так замечательно, папа. Спасибо, – думаю я.

Мои глаза снова влажные от слез, когда я представляю своего папу взволновано

печатающего, вероятно одним пальцем, как я видела, он делал это, одновременно

переводящий все на русский, пока моя мама цепляется за каждое слово. Мози, скорее всего, сделал их счастливее, чем они когда-либо были. Их особо не заботит что он безработный, малообразованный или находится вне закона. Он любит их дочь так же, как они и это все что