Затем Мози отходит от меня, чтобы переодеться в хирургический костюм.

Воссоединение, которого он ждал половину своей жизни в нескольких секундах от него. Я

думаю о своем брате и о том, как много он для меня значит. Как, то что мы были вместе -

даже когда было дерьмово - облегчало нашу жизнь. Мози все эти годы было отказано в этом.

Даже хуже, он винил себя в том, что забрал ее молоко и выжил. Словно у него в шестилетнем

возрасте был какой-то выбор.

Она в сознании?
– спрашиваю я ни с того ни с его. Я знаю, Мози узнает ее, он провел

так, много лет ища ее лицо. И нет никакой возможности, что она узнает его, но она однозначно

увидит в нем свое отражение.

– Она спала, но сейчас они разбудят ее, - говорит миссис Мирамонтес со слезами на

глазах.

– Я буду здесь, Мо. Прямо за дверью, - я сжимаю его руку и в ответ он сжимает мою,

достаточно сильно, потирая кость об кость. Он боится. Я никогда не видела в нем что-то

меньшее, чем уверенность.

Через что то, вы можете пройти рука об руку со своим партнером, но есть вещи, к

которым вы не можете прикоснуться, неважно, как сильно вам хочется этого. Я близко знакома

с этим чувством беспомощности благодаря работе в социальной сфере. Разочарование,

которое я чувствовала, когда не могла вмешаться и исправить что-то ради подростков,

попавших в неприятности. Но намного больнее, когда вы не можете облегчить страдания

человека, которого любите.

Я сажусь на диван, который рядом с комнатой ожидания. Достаю телефон, чтобы

написать Лексу и позвонить моим родителям. Бриза жива и она прекрасно может увидеть

сходство, но это не изменит того, кто она. Бриза другой человек и она уже не тот ребенок, которого забрали в тот день.

Глава 32

Мози

Я вежливо сказал им обоим оставаться снаружи палаты, что я хочу пойти туда один.

Они протестовали и пытались помешать мне, но я крепко стоял на своем. Я не позволю этим

ворам нарушить наше воссоединение. Я хочу увидеть Бризу без их присутствия. Я хочу

избавить ее от напряжения. Я хочу избавить ее от всего уродства, которое окружает наши

отношения.

Они, в конце концов, согласились, когда я поклялся, что не сдвинусь с места. Мистер

Мирамонтес, Альберто, зови меня Бето, сказал мне резко не говорить с ней о том, как нас

разделили или каким образом она нас покинула. Я уже знал, что они и есть та проклятая

парочка. Кровь Бризы текла по моим венам, кровь нашей матери, а также кровь нашего отца.

Ярость медленно закипала под моей кожей. Единственное, что спасало его от моей

перекипевшей ярости, это понимание того, как все сложилось бы у Бризы, если бы ее не

отняли у нас. Мне ненавистно признавать, что ей было лучше без нас. Ей было лучше с ними.

Это частная больничная палата. В ней больше цветочных композиций, чем в цветочном

магазине и достаточно воздушных шаров и открыток, чтобы заполнит все пространство. Я

стягиваю вниз хирургическую маску и медленно двигаюсь к ней.

Ее глаза открыты и она застенчиво улыбается мне. Она бледная и слишком худенькая, и

я чувствую свирепое желание защитить ее.

– Мойзес, - говорит она губами. Но звук едва ли громче шепота.

Я сажусь на стул рядом с ней и беру ее хрупкую руку в свою. Я наклоняюсь вперед до

тех пор, пока мой лоб не прикасается к тыльной стороне ее ладони.

– Бриза, - говорю я. Но это похоже на сдавленное рыдание. Ее брови приподнимаются

от удивления, но затем ее лицо озаряется улыбкой. Конечно. Она не знает это имя.
– Ана

Мария, - говорю я.
– Мы звали тебя Бризой.
– Мне хочется плакать и выплеснуть все это. Но

я не позволю себе сломаться перед ней. Она заслуживает моего контроля. Речь идет о ее

выживании, а не о моем горе из-за ее потери в первый раз.

– Зови меня, как тебе нравится. Спасибо, что пришел, - говорит она, ее лицо снова

светится. Улыбнувшись еще раз, она расцветает не смотря на ее болезнь. Она берет мою руку

и держит в своей руке.

Я помню запах ее кожи. Помню, как я держал ее крохотное тельце в своих руках, когда

оно тряслось от голода, часами держал ее, пока она не становилась красной и не покрывалась