– Нет, я хочу остаться и быть с тобой.

– Ты попробуешь связаться со своей матерью?

– Нет, но мне бы хотелось позвонить Алексею, если ты не против.

Я киваю головой и улыбаюсь. Все будет хорошо. Я обещаю себе, что так и будет. Бог не

может быть так жесток, чтобы пожертвовать Мози ради спасения его сестры, особенно не

после того, через что им пришлось пройти. Я сплетаю наши пальцы вместе и притягиваю его

руку к своей груди.

– Чтобы ты нарисовал, если бы вышел на улицу сегодня вечером?

– Твои зеленые глаза и руки Бризы. Чашку полную почек и одну падающую на тарелку

рядом.

Он выглядит уставшим, но на его лице улыбка.

Мо нельзя ни есть, ни пить, так что я решаю поголодать вместе с ним. Не то, чтобы я

собиралась заказать стейк и поглотить его у него на глазах. Несмотря на то, что я так голодна, что могу съесть целую корову, или даже коровник. Мой ланч состоял из вяленого мяса и

Gatorade (Gatorade - общее название серии изотонических напитков, производимых

компанией PepsiCo.) из автомата с напитками. Но его ланч состоял из контрастной жидкости, так что я не могу жаловаться. Вместо этого я выпью шампанского из мини бара. Мирамонтес

не экономят - это точно. Они разместили нас в шикарной гостинице, с охраной не только у

дверей нашего номера и в холле, но также во внедорожнике на улице - и все они вооружены.

Я оттягиваю занавеску и смотрю вниз, где останавливается полицейская машина,

полицейский выходит и говорит с одним из наших охранников.

– Предполагаю, это должно заставить нас чувствовать себя в безопасности, но думаю

это делает только хуже. Они здесь действительно чтобы защищать или же чтобы не дать нам

уехать?

– Думаю, они защищают почку, не нас.

– Значит, чтобы не дать нам уехать, - говорю я, чувствуя себя в ловушке и ощущая

клаустрофобию.

– Это, и я уверен, что у Мирамонтес много врагов. Моя почка чрезвычайно важна для

них, так что, это делает меня мишенью. Если кто-нибудь захотел бы убить меня, то они так же

убили бы Бризу. Двое, брат и сестра, одним ударом. Думаю, охрана - это необходимость, Лана, если конечно завтра утром мы хотим проснуться, - он обхватывает меня сзади руками и

целует мой затылок нежно, как никогда.
– Прости, что ты вынуждена рисковать своей жизнью

ради меня, - шепчет Мози мне в ухо.

– Ты не боишься?

– Нет, я счастлив, - говорит он, проводя своими губами по моему уху.

Я должна воспринимать это более серьезно — я так и делаю. Но невозможно не

чувствовать ожог, когда он прикасается ко мне своим ртом. Покалывания от желания

пробегаются вверх по моей спине. Я поворачиваю к нему лицо, пока он полизывает

чувствительную линию от моего затылка к основанию уха.

– Хорошо, но после этого больше никакого донорства органов. Я хочу все твои части.

Прости, если это эгоистично.

– Какие части ты хочешь?
– шепчет он, покусывая мочку моего уха, а его щеки

округляются от улыбки. Мози ведет кончиками пальцев от моих плеч к локтям, а затем

скользит ими к моим предплечьям. Он сжимает мои кисти, когда добирается до них,

разворачивает меня и прижимает к своей груди. Он большой и сильный, и его объятия

полностью окутывают меня. Я не хочу ничего кроме этих рук - за исключением его тела.

Мози поднимает меня, его рука подхватывает меня под коленями. Он несет меня к кровати и

нежно кладет на нее.

– Нам по-прежнему придется подождать нашего времени, Лана. Прости.

Я понимающе киваю головой, но не могу сказать, что я думаю. Если Мози умрет во

время операции, у нас так никогда и не появится шанс. Мне придется жить вечность, так и не

познав его тело целиком и не познав, каково это отдаться друг другу в удовольствии,

подчиняясь лишь контакту нашей плоти.

– Я все еще планирую касаться тебя. Но прости меня за мой голод и обезвоживание, а

также за необходимость мочиться в баллон, - говорит он, передвигая свое тело, чтобы

окружить мое. Он оборачивает себя вокруг меня, пока я не чувствую словно меня уютно