– Большинство мужчин именно такие. Не бросай ему кость, если ты не

заинтересована. Ты не обязана давать ему свое угощение.

– Ну, если он хочет моего угощения, он не должен отвлекаться. Он должен пускать

слюни на мое лакомство и только на мое.

– Угу, - говорю я, хватая шот, который протягивает мне официантка разносящая

коктейли, когда проходит мимо танцпола. Я опрокидываю его в себя и вздрагиваю от того как

он обжигает. Джени и я часто приходим сюда и мы оставляем хорошие чаевые, так что одним

из бонусов является то, что персонал старается напоить нас.

– Говоря об отвлечениях, что с тобой? Дело в том мальчике?

– В каком мальчике?
– говорю я со своим очень хмурым взглядом орла из Маппет-шоу.

– Пфф! Ты так возмутительна, Лана. Мальчик с волосами. Тот, на которого ты

смотришь так, словно собираешься просверлить дырку в его голове своими лазерными лучами

вожделения.

– Очень смешно, Джени.
– Но теперь я краснею, потею и чувствую себя

преступницей.

– Ой, болезненная тема, - говорит Джени, качая бедрами и пробегая пальцами по

волосам.
– Ты можешь сказать мне, Лана. Что? Я никому не скажу. Кто я - полиция нравов?

– Я очень неловко им увлечена и я ненавижу себя за это. Вот я это сказала. Довольна?

Ты меня подловила. А теперь прикрой мою задницу и выброси ключи.

– Потому что он преступник или потому что он так молод?

Я не могу танцевать и говорить об этом, так что я направляюсь в бар.

Ни то ни другое! Потому что он умен, красноречив и по сумасшедшему талантливый

художник и потому что так уж получилось, что в свои восемнадцать он слишком сексуальный!

– Я понимаю, почему ты ненавидишь себя. Понимаю, в чем заключается твое

увлечение. Он сексуальный, для маленького испорченного подростка.

– Ох, - говорю я, надувая губы, пока заказываю нам два джин-тоника.

– Смотри, там Гуннар пускает слюнки по тем молоденьким девчонкам. Апорт, Гуннар!

Ненавижу его. Он такой кобель.

– Может быть, теперь он оставит нас в покое. Постой, я не это имела в виду. Это

прозвучало так низко. Я уважаю Гуннара. Он хорош в том, что делает и он помогает многим

ребятам.

– Тебе не обязательно быть дипломатом. Мы напиваемся в баре. Тебе позволено

немного пожить. Не ненавидь себя за странное, неуместное увлечение. У нас у всех было

такое. Когда мне было семнадцать, я была влюблена в своего гинеколога. Потребовалась вся

моя сила воли, чтобы не рассыпаться в гинекологическом кресле.

– О Боже, Джени это ужасно. Я люблю тебя, но ты действительно сумасшедшая душа.

– я опрокидываю еще одну текилу, которую бармен поставил на салфетки перед нами - по-

видимому бесплатно. Мое сердце слегка замедляется, когда алкоголь растекается, успокаивая

меня.

– Не смотри прямо сейчас, Док, но подростковая мечта только что провальсировала в

переднюю дверь. Видимо, ты не единственная кто не может сказать, что он

несовершеннолетний.

– Что?
– говорю я, мотая головой вокруг, чтобы увидеть Мози в его обычной черной

футболке и джинсах, руками в карманах, уверенно рассматривающий это место.

– О Боже. Дженнифер сказала ему, что мы придем сюда. Не думаю, что это безопасно.

Я пьяна, Джени. Ты можешь вывести меня отсюда, пока он меня не увидел? Сделай что-

нибудь, чтобы отвлечь его! Ты можешь прикрыть меня?

Джени не обращает на меня ни малейшего внимания, и она уже погрузилась в слежку

за Гуннаром и его завоеванием.

– Блондиночка не хочет делиться своим лакомством, - произносит Джени чуть-чуть

невнятно, смотря в направлении Гуннара.
– У него крепкие нервы. Он пришел сюда со мной!

Пойду составлю ему компанию.

– Пожалуйста, Джени, не бросай меня. Я не смогу с этим справиться!

Мози выслеживает нас и приподнимает брови в знак приветствия. Он такой рыцарь,

словно это было в порядке вещей, словно мы договорились встретиться здесь. Я хватаю

напиток передо мной и быстро допиваю. Мой мозг напрягается, подбирая правильные слова, которые я должна сказать, чтобы быстренько извиниться, не ставя себя в неловкое положение.