трубку.

– Ну, кто-нибудь да найдет тебя здесь. Но боюсь, завтра мы должны будем уехать.

– ?Qu'e es eso? (что это?) - воркует Коко, пока возвращает попугая в большую,

кованную, железную клетку.
– ?Es para m'i? (это мне?) - спрашивает она, подходя ближе и

забирая у меня пиньяту.

– Ага, - я пожимаю плечами и улыбаюсь Томми.

– Вы кушали, любовь моя? Вы голодны? В отеле никого нет. Вечер воскресенья, так

что я приготовила espaguetti (спагетти).

– Повезло с социальными сетями?
– Томми спрашивает у Рокко, который снова лег на

спину. Рокко выдыхает белое облачка дыма с запахом вишни, открывает глаза и кивает.
– Я

нашел его. У него есть своя собственная страничка. Я подписался на него через твой профиль.

Он просматривал кладбища. Думаю, пытался найти свою сестру. Должно быть, он узнал, что

она умерла.

– Ух!
– говорю я непроизвольно и бегу за своим телефоном. У меня трясутся руки,

пока я просматриваю его фотографии. Большинство из них его картины и очень мало его

собственных. В основном это часть руки или фото в баре с друзьями, где он не смотрит в

камеру. Несколько фотографий его сына, которые, по эгоистичном причинам, мне больно

смотреть.

– Лана влюблена, - объявляет Коко, протягивая мне пиво и шот с текилой.

– Только не снова. Не думаю, что моя печень может это выдержать, - говорю я,

забирая и то и другое только для того, чтобы поставить их вниз и снова пройтись по

фотографиям. Самое лучшее, что я сделала за всю свою жизнь, это вернулась к самому началу

истории его профиля. Мози запостил фото со мной, ним и Лексом в морозное, серое утро в

Детройте. Я помню, как мой папа сделал это фото на мобильник Лекса. Не помню, чтобы я

когда-нибудь видела его - уверенна, я бы запомнила.

Мы так молодо выглядим, трудно поверить, что фото было снято только три года назад.

Мои щеки розовые из за холода и на мне бабушкино плохо подогнанное и устаревшее пальто.

Волосы Лекса в беспорядке, словно он только что проснулся, но думаю. фотография была

сделана в тот день, когда мы отправились в суд. Мози одет во все черное и слегка ухмыляется, словно он счастлив и тепло относится к нам. Мы могли бы быть тремя сиротами или тремя

эмигрантами из восточной Европы, прибывшие в конце прошлого века на остров Эллис. Вам

бы просто пришлось сменить наши наряды, а выражения лиц оставить так, как есть.

Я улыбаюсь и немного плачу, показывая фотография друзьям. Когда они возвращают

мне мой телефон, я оставляю комментарий под фото. Помечаю Лекса, чтобы он смог увидеть

его и просто чтобы дать ему знать насколько я близка к тому, чтобы найти Мо. Ставлю хэштэг

на фотографию : #каксемья #лучшиедрузья. Я улыбаюсь и чувствую себя хорошо. Пять минут

спустя я по прежнему рассматриваю фото, расположившись на кресле рядом с Рокко.

– Что ты делаешь? Пытаешься оживить фотку?
– спрашивает Рокко, пробегая своими

пальцами по моим волосам.
– Оставь комментарий на его страничке, попытайся привлечь

внимание!

– Я уже сделала это, - говорю я, снова концентрируясь на изображении. У меня

начинают дрожать руки, когда Мози отвечает на мой комментарий.

– #лучшиедрузья? В самом деле, Лана?

– Все, кем ты захочешь быть, - отвечаю я без раздумий.

– Ты сама сделала тот трафарет? Это было ужасно! Я попытался переделать его.

– Мне помогли. Позволь мне найти тебя. Я хочу встретиться с тобой - помочь

добраться до Мехико.

– Я так сильно перешел черту, не хочу соблазнять тебя. Чтобы ты не потеряла работу, которой у тебя нет.

Ух. Это больно. Он недооценивает важность моей работы. Он считает, что я

использовала ее, как пустую отговорку. У него есть свои причины злиться на меня -

возможно, я заслужила это.

– Мне нужно увидеть тебя, - пишу в ответ, указывая простую истину. В моем мозгу

мелькает мысль, что я создаю здесь публичную запись - доказательство, которое послужит

тому, что меня не примут на мою следующую работу за недопустимые отношения с клиентом.

– Я снаружи у бассейна, - пишет мне Мози и я поднимаю взгляд, смотря на Рокко.