– Думаешь, это настоящее жертвоприношение?
– восторженно спросила рыжая девица, когда в слепящем сиянии стали различимы абрисы каменного взгромождения и человеческая тень возле него.
– Хотя нет. Сегодня уже четверг. Только идиот будет приносить жертву в четверг, когда есть пятница, суббота или, на худой конец, воскресенье.

– Это аргумент, - ворчливо огрызнулась духовник, когда удалось схватить воздуха в неожиданном забеге.
– Вот только Комета не в курсе текущего календаря.

В отличие от травницы, она не питала никаких радужных надежд относительно неожиданно обнаруженного свеченья. Все её дурные предчувствия внезапно обрели вполне конкретный вектор приложения, ознаменовавшись набором теней на фоне нестерпимого сиянья. От одной из них расходился удушливый фон крепкой, но какой-то искорёженной силы, будто нарастающее излученье, иль выпущенный на волю газ. Танка ещё успела подумать, что такое же ощущение возникало возле отца, когда он снимал, наложенную на время задания заглушку резерва, как край собственной ауры дрогнул от соприкосновения с отдачей чужого заклятья. Поток сырой, неконтролируемой силы ударил по ногам. Земля волною поднялась и резко схлынула, опрокидывая девиц со своего гребня под склон резко вытянувшегося в небеса крутого холма.

– О! Вспомнила, - просипела чуть оглушённая падением Танка.
– Я хотела никуда сегодня не выходить.

Рядом неразборчиво простонала Валент, скатившаяся весьма неудачно в какую-то звериную борозду. Вряд ли она могла знать об угрозе для наследницы Ворожея или ужасном гороскопе, полном белых пятен и странных знамений, но было приятно уже то, что кто-то страдал вместе с тобой, при этом делал это добровольно и от всей души. Эти тихие хрипы казались пением золотых птиц из Небесных кущ в той гнетущей тишине, что тяжёлым пологом опустилась сверху. Казалось, она даже пахла свежей сосной или скорее мрамором, такой гробовой была.

Яританна осторожно приподняла голову. Даже сквозь закрытые веки сияние, исходящее с вершины холма казалось слепящим. Белоснежный, словно искусственно лишённый оттенков свет чуть пульсировал, заставляя входить в единый с ним ритм окружающее пространство. Ритм тот был дик, прерывист и чужд живому, но так силён, что подчиняясь его давлению, входили в резонанс и небо и земля. В центре пропитанного силой ореола, насколько можно было рассмотреть, пятном абсолютного мрака высилась чёрная фигура. Разворот плеч, застывших жёсткой бронёй какой-то реликтовой твари, выдавал в стоявшем мужчину (вряд ли здесь могла оказаться женщина с пришитыми к плащу наплечниками). Глубокий капюшон прикрывал голову чародея. Полы длинного плаща хлопали в потоках поднимающейся силы тяжёлыми крыльями птицы-рух. Сиянье от этих взмахов, будто дрожало, что делало стоящую у огромного плоского камня фигуру ещё внушительнее.

"Проклятая кровь", - в смятении подумала Чаронит, заворожённо вглядываясь в сотканную из силы и властности фигуру своего потенциального убийцы.

Нежное девичье сердце дочери боевого чародея трепетало от мощной ауры, подобной которой не видели во всём княжестве. Пусть трепет тот был сродни дрожи добычи пред хищником, незнакомое чувство перехватывало дыханье восторгом. Яританна с жадным упоением, практически обожанием скользила взглядом по фигуре столь милого всему её кровожадному и охочему до агрессивной силы естеству чародея. Боевики, что попадались в её поле зрения, изрядно расшатали пьедестал под светлым образом могучего, сильного и мудрого война, героя и настоящего мужчины. Злодей же её ожиданий не обманул: был грозным могущественным и явно беспощадным. Всё в нём от укрытой сиянием макушки, до подошвы сапог идеально укладывалось в образ человека, способного сокрушить мир. Сапоги привлекли особое внимание замёрзшей в ноги девицы. Высокие, дорогие, из плотной кожи, с крепкой подошвой и одной пряжкой. Отчего-то именно эта пряжка никак не давала ей покоя. Наверное, потому что была одной на два сапога, что для педантичной тенеглядки было сродни вызову.

– Тан, это ты?
– раздался позади тихий опасливый шёпот, и маленькая ладошка подёргала не реагирующую блондинку за подол.
– Та-а-а-а? Танка, это же ты меня сейчас за ногу трогаешь?

Духовник не отрывала взгляда от пугающего чародея. Надежда на то, что горячая влажная пятерня на лодыжке, принадлежит боевой подруге, таяла по мере того, как глаза травницы привыкали к яркому свету. От пятерни тянулась длинная конечность, переходящая в неявно проступающее распластанное тело. Из него хаотично торчали какие-то ветки и лоскуты ткани, создавая эффект неухоженной кучи мусора. Тело конвульсивно дёрнулось, подняло мохнатый клок-конечность и булькающим голосом Стасия пробормотало:

– С-с-струха, пшли домой...

– А-а-а-а!!!! Упырь!!!!
– вполголоса взвизгнула Алеандр и, суча ногами, попыталась вывернуться из захвата.

– Где!?!
– испуганно вскрикнул пьяненький мужской голос под боком.

– Кто!?!
– практически ловко встрепенулась "упырьская куча" и с силой рванув на себя девицу, попыталась толи убежать с ней, толи спрятаться за щуплым тельцем.

Перепуганная травница попыталась отбиться от надвигающейся справа второй кучи, но руки предательски завязли в чём-то напоминающем человеческие волосы

– А-а-а-а-а!!!
– заголосили они уже втроём, слаженно и звонко; лишь голос Равелия чуть выбивался из общей ноты: сказывалось отсутствие семейственности.

В этот момент Яританна отчётливо поняла, каково на вкус пресловутое "кабздец". Слово отдавало ароматом тлена, крепким душком жжёных трав и тем специфическим привкусом, что был знаком каждому духовнику, работающему с разрывами реальности. Повелитель этих страшных ароматов на данный момент медленно оборачивался на шум возни, удерживая кончиками пальцев норовившие вывернуться нити заклятий. Танка, смиренно ожидая собственной кончины (всё же Сосновский убить наследницу Ворожея был просто обязан), отключилась от происходящего, сосредоточившись на тёмной фигуре.