Шрифт:
— Издеваешься? Лицо мое видишь? — возмутилась Крыса, указывая пальцем на свою умильную мордочку. — С таким лицом я могу за вечер насшибать больше денег, чем ты за целый месяц! А ну отдавай мою двадцатку, не то уйду!
— Ну-ну, зачем скандалить? Томми Маттола уважает своих партнеров.
— Так вот уважь меня, Томми, и верни мне мою двадцатку!
— Как тебя зовут, девочка?
— Мари-Клэр.
— Забей на двадцатку, Мари-Клэр! Сегодня тут бродят толпы лопухов. Хочешь реально заработать?
— Каэшна, Томми! Только не вздумай обжулить меня! У меня друзья в центре города!
— Это что, угроза? Ты мне угрожаешь?
— Просто вношу ясность, вот и все!
— Ну, так все яснее ясного. За работу.
Крыса пошла за ним, но я схватил ее за руку:
— Ну, нет, нечего тебе возле него околачиваться! Ты его даже не знаешь!
— Не волнуйся, Боб. У него добрый дух.
— Плевал я на то, какой у него дух! Я тебе запрещаю!
Крыса отпихнула мою руку:
— Я хочу повеселиться! Если тебе это не по вкусу, иди назад в логово, я попозже к тебе вернусь.
И пошла за этим жуликом. Она знала, что я ее одну не брошу. Маленькая эгоистичная мерзавка! Мне захотелось отвесить ей оплеуху. Но я не стал. Я просто тупо пошел за ней.
И началось. Крыса и жулик давали на Бродвее оскароносные представления, в которых фигурировали все тридцать три несчастья, от крушений поездов до грабежа средь бела дня, от обвала фондовых рынков до украденных билетов. Там были умирающие матери, дерзкие грабители и больные родственники в Сиэттле. Народу погибло столько, что хватило бы на целый морг, а уж сколько младенцев появилось — целый роддом!
Однако у жулика как будто и правда оказался добрый дух. В смысле, я не верил ему ни на грош, но он был тертый калач, и я отчего-то чувствовал, что с ним мы в безопасности. За ним даже было интересно наблюдать. За ним и Крысой, его зловредной подружкой. Но в мире и согласии они продержались недолго. Вскоре между ними началось соперничество. Вместо того чтобы подстраиваться друг под друга, они принялись подпускать шпильки.
— Хватит переигрывать! — требовал жулик.
Конечно, тут он зря сотрясал воздух, но я прекрасно понимал его. Крыса прочно вжилась в роль андерсеновской девочки со спичками, стоящей босиком на снегу. Она даже дрожала! Кто будет дрожать в такую жару?! Разве что малолетняя наркоманка! Может, поэтому лопухи так щедро ей подавали. Критиковать ее игру на глазах у потенциальной клиентуры было неудобно, и я молчал.
— К твоему сведению, Томми, я принадлежу к Лакстонской школе драматического искусства! Меня учила сама мисс Маунтшафт! Так что не ты мне будешь указывать, как надо играть!
— Я брал летний курс в Джульярдской школе, — парировал Томми. — А про Лакстонскую впервые слышу. И про эту твою мисс Маунтшафт — тоже!
Потом Крыса обратилась ко мне:
— Я зарабатываю больше, и он завидует!
— Твоя сестра умеет сшибить деньгу, — сказал мне Томми, — но ей еще многому надо научиться. Уйми ее, Боб.
Я уже лелеял надежду, что после этого они закруглятся, но не тут-то было. Они продолжали свой путь по Бродвею, как жуткое воплощение Фейгина и Ловкого Плута [14] . Я подумал, что добром это не кончится. И не ошибся. Неизбежное произошло на углу Сорок седьмой и Бродвея, когда луна была на самом пике.
— Мне так нужно вернуться в Майами! — взывал жулик к группе туристов. — Поглядеть на нее в последний раз!
— Она умирает? — спросил турист.
— Она уже умерла, — вмешалась Крыса. — Но он воскресит ее, если вы дадите ему достаточно денег.
14
Персонажи романа Ч. Диккенса «Приключения Оливера Твиста».
Томми помрачнел:
— Она бы не умерла, если бы ты не была такой бестолочью!
— Я?! — заорала Крыса. — Если бы ты не был такой бестолочью, она не ушла бы от тебя к клоуну! К совершенно несмешному клоуну!
— Это все ты! Из-за тебя наш брак развалился! — Томми повернулся к туристам: — Видите ли, она душевнобольная.
— Конечно, я душевнобольная! А кто не свихнется с таким папашей?
Вокруг них уже собиралась толпа.
— Ее выгоняли изо всех школ! — воскликнул Томми. — Даже из школ для трудных детей!
— Потому что он не давал мне спать! — Крыса честными глазами смотрела на зрителей. — Заставлял меня вкалывать на заводе!
— Нам нужны были деньги, чтобы платить твоему психиатру!
— Нам нужны были деньги, чтобы ты мог продуть их на скачках! И я уж молчу, сколько уходило на твою выпивку!
Толпа стала еще больше, и я занервничал.
— Пошли отсюда, — сказал я Крысе, но она не обратила на меня никакого внимания.
— Да, я пил! А что мне оставалось? Ты меня с ума сводила своими выходками! Лгала, воровала и даже подожгла нашего пуделя! Бедняга Пьер и тявкнуть не успел, как от него одни шкварки остались!