— У тебя есть что–нибудь выпить? — спросила Эвелина Манго — Манго.

— Вон там, за львами! — ответил Манго — Манго.

Львы! — закричал Лапидус. — Я же сказал: они разобьют витрины!

— За какими львами? — спросила, недоумевая, Эвелина.

— Да вон, — сказал сердито Манго — Манго и показал в дальний угол зала.

— Вижу, — сказала Эвелина, — там два каких–то чучела.

— Это черногривые львы, — сказал со знанием дела Лапидус, — каждую ночь они выходят на охоту.

— Настоящие львы, — подтвердил Манго — Манго, — они действительно выходят на охоту каждую ночь, когда спадает жара.

— Вы оба сбрендили, — заметила, вздохнув, Эвелина, — вам обоим надо срочно выпить!

— Аменхотеп не пьет ночью, — гордо сказал Лапидус, — Аменхотеп ночью готовится к охоте!

— Все, — грустно заметила Эвелина, — он готов…

— Пусть побредит, — ответил Манго — Манго, доставая из маленького холодильника в углу за львами бутылку водки, — нальем сейчас ему водочки — сразу легче станет…

Лапидус посмотрел в сторону горизонта. Дул ветер, с того края, со стороны Великого моря. Дул ветер и нес песок. Сегодня песок был белым, хотя небо — голубым. Небо было голубым, а солнце белесоватым, обжигающе–белесоватым, что и придавало песку белый оттенок.

Загонщики уже были где–то там, впереди, но ни один зверь еще не появлялся перед его глазами. Скоро он начнет скучать и тогда придется что–то делать, чтобы развеять себя от скуки. Хотя может, что охота все же состоится, как это было и в прошлом году, и в позапрошлом, каждый год в одно и то же время он покидал свой дворец в Фивах и удалялся сюда, почти что на край света, к самому началу пустыни Нуб, за которой — Великое море и земли, которых он никогда еще не видел.

— Выпей, — сказала Эвелина и протянула Лапидусу пластиковый стаканчик. Лапидус послушно взял его и опрокинул в рот.

— Пустыня, — сказал Лапидус, — чувствуя, как внутри стало туманно и горячо, — какая красивая пустыня.

— Может, ему еще налить? — спросила Эвелина у Манго — Манго.

— Пока хватит, — сказал Манго — Манго, — время еще есть, посмотрим…

Лапидус клубочком свернулся на надувном матраце, который Манго — Манго вытащил все из того же угла. Он лежал, свернувшись калачиком, и чувствовал, как он безумно, безмерно, бестолково устал.

Как раз в этот момент послышались гортанные крики загонщиков и показались клубы взметенного песка. Лапидус привстал с матраца. Лучники напряглись, группа копейщиков–нубийцев уже рассыпалась впереди, держа копья наперевес. Лапидус начал считать приближающихся львов. Один, второй, третий… Без сомнения, это были львы, никакой иной дичи он не признавал, ведь никакая иная дичь не достойна его охоты. Мясо газели хорошо, если поджарить его на открытом огне, как хорошо и мясо большой антилопы, только убивать их — удел лучников и копейщиков–нубийцев, его дело — охота на львов, и Лапидус взял в руки свой тяжелый, инкрустированный золотом и слоновьей костью лук. Он не говорил ни слова, он давно уже знал, что в любых ситуациях и при любых обстоятельствах первым делом все смотрят на него. Это было забота лучников: смотреть, как приближаются львы, держать свои луки наготове и смотреть на него, пытаясь предугадать, захочет ли сегодня он выпустить свою стрелу первым.

— За этой дверью — будущее твоего царствования, о, Великий! — внезапно сказала ему Эвелина. — Там ждут тебя Боги, которые хотят посмотреть на тебя и научить тебя тому, что должен правитель. Там ждет тебя правда, та правда, которую знают только самые посвященные. Время пришло. Ты должен стать одним из них. Следуй за мной!

— Налей ему еще, — сказала Эвелина Манго — Манго, — что–то он мне не нравится, у него с головой явно не то.

Лапидус прерывисто дышал, глаза его были закрыты. Он лежал на надувном матраце все в той же позе скукоженного эмбриона.

Лапидус натянул лук, потом снова расслабил тетиву, в голове привычно запульсировала кровь, как всегда, когда до цели охоты оставались считанные мгновения. Первый лев уже был на расстоянии полета стрелы, нубийцы–копейщики разорвали цепь, и львы неслись прямо на лагерь. Два самца и три самки, пятеро львов, пятеро царей пустыни Нуб. Лапидус опять натянул лук и прицелился, пускать стрелу было рано, еще одно мгновение, еще одно… Стрела дзинькнула и понеслась навстречу выбранному Лапидусом льву, лев несся навстречу стреле, лучники, стоящие полукругом рядом с фараоном, выпустили свои стрелы, куча стрел и всего пять львов, Лапидус вложил следующую стрелу и снова натянул лук, лев встретился со стрелой и грохнулся на песок с пронзенным горлом.

Гортанные крики нубийцев–копейщиков смешались с пронзительными криками встретившихся с ними загонщиков. Еще два льва упали на песок и вновь вскочили с грозным рыком, один тут же зашатался и рухнул снова, а другой начал кружиться на месте, кружиться, кружиться, кружиться, удар копьем, окровавленное тело льва остается лежать на песке, хвала Тоту, хвала Ра и Озирису, Лапидус доволен, он выпускает третью стрелу, четвертую…

— Буди его, — сказал Манго — Манго Эвелине, — он уже двадцать минут спит, хватит…

— Я не сплю, — проговорил Лапидус, открывая глаза, я просто устал, но мне очень хорошо.

— Ты меченый, — сказал Манго — Манго, — тебе не может быть хорошо, меченым не бывает хорошо…

— Я тоже хочу выпить, — внезапно сказала Эвелина.

— Я не меченый, — сказал тем же тихим голосом Лапидус, — это вы все придумали, я просто поехал искать работу, но сел не в тот троллейбус.

— Так не бывает, — возразил Манго — Манго, — троллейбус он просто троллейбус, а значит — ты меченый!