Сидя за обеденным столом напротив Харпер, Нокс смотрел, как она рассеянно ковырялась вилкой в еде. Когда он ранее привез ее домой, она утверждала, что просто хочет немного отдохнуть.

Устроившись на удобном диване, она в действительности не смотрела телевизор. Выражение ее лица было отсутствующим, а глаза пусты. В течение нескольких часов она была молчаливой, задумчивой, что было непохоже на обычную Харпер.

– Ешь, малыш.

Она сморщила лоб.

– Я не голодна.

– Ешь или обидишь Мег.
– Когда она положила в рот порцию пасты, он приподнял бровь - Значит ради Мег ты можешь, а ради меня нет?

– Она может перестать делать для меня кексики.

Он бы улыбнулся, если бы она со вздохом не уронила вилку. Нокс пересел поближе к ней. Набрав немного макарон, он поднес очередную порцию к ее рту. Кисло посмотрев на него, она съела.

– Хорошая девочка. Скажи мне, что так сильно беспокоит тебя, что ты не можешь есть.

Проглотив пасту, Харпер сделала глоток вина.

– Это глупо.

– Если это что-то значит для тебя, значит это важно, значит это не глупости. Скажи мне.

– В моей голове я всегда считала Карлу эгоистичной и бесчувственной. Она была злодейкой, и поэтому мне должно быть плевать на то, что она сделала. То, что она говорила раньше ... все равно делает ее эгоистичной, но не совсем бесчувственной. Я не представляю, как смотреть на нее иначе. Я не хочу видеть ее по-другому.

Потому что, если она не была плохой, то Харпер, возможно, придется беспокоиться по этому поводу, а это значит, что ей должно быть больно от случившегося.

Нокс схватил Харпер за подбородок.

– Она должна была сперва обсудить с тобой, и неважно какое дерьмо творилось в ее личной жизни, но она так не поступила. Она не заслуживает твоего прощения, так что ради себя самой не рассчитывай на это. Карла очень сильно облажалась, и она ни разу не попыталась все исправить.

Он заставил Харпер съесть больше макарон, прежде чем продолжить.

– Ты можешь допустить что возможно все было не так однозначно, как ты подумала, но это не значит, что ты должна проникнуться пониманием.
– Он безусловно чертовски не понимал.
– Ничто не может оправдать то, что она сделала.

– Думаю, я не знаю к какой категории ее относить теперь.

– Никто не может четко поставить на себе марку, детка. Никто не может быть полностью хорошим или злым. Личность людей складывается из различных аспектов их жизни и разные вещи руководят ими. Люди меняются, иногда в лучшую сторону, иногда в худшую. Человек по своей природе изменчив.

Харпер поняла, что Нокс прав.

– Я люблю тебя.
– И теперь Нокс уставился на нее, что совсем не удивительно.
– Знаю, что сейчас не подходящее время для таких слов. Я понимаю. Но мне пришла эта мысль накануне, я выросла и точно не знаю, есть ли в моей жизни люди, которые любили меня. Не хочу, чтобы ты сомневался.

Нокс оцепенел от удивления, когда она поднялась со своего места. Он схватил Харпер за запястье.

– Детка, ты не можешь сказать нечто подобное и затем уйти.

– Именно это я делаю.
– Она вырвалась из его захвата и направилась в спальню, смеясь над тем фактом, что ей удалось шокировать невозмутимого Нокса Торна.

Она не ждала от него ответных чувств, потому что знала, что он покажет подобное. Она не мечтательная, а практичная. Как она сказала Хлое, что "любовь" отсутствует на его эмоциональной шкале.

Даже если Ноксу и свойственно это чувство, он был слишком долго один, чтобы вдруг не с того не сего проявлять чувство, которые другие люди считают само собой разумеющиеся. Достаточно того, что он заботился о ней.

Сидя на кровати, Харпер разулась. Нокс нарисовался в дверном проеме, расстроенный и задумчивый.

– Ты смотришь на меня странно. Да, знаю, взболтнуть немного лишнего, а потом уйти - как-то дико. Но мы оба знаем, что я причудливая, так что дай мне немного пространства, чтобы совершать безумные поступки и при этом не осуждать меня, - раздраженно ответила она.
– Ты до сих пор на меня косо смотришь.

Он скользнул в комнату тем самым хищным образом, которым умел.

– Ты сказала мне то, что трудно тебе произнести. Знаю это тяжело, потому что тебе не нравится выглядеть уязвимой перед людьми. И лучший способ защитить себя, не дать им увидеть тебя и не позволить увидеть им насколько сильно ты об этом беспокоишься.

– Просто для справки, мне не нравиться то, насколько ты проницателен, - проворчала она.

– Было бы эгоистично и бесхребетно не ответить тебе той же честностью. Эгоистичный? Да, я такой. Но не бесхребетный.

Она успокоилась, когда гул завибрировал в воздухе... сильно, как в тот раз в подворотне с практиками. Как будто заряд, набирающий мощность.