До Харпер дошло, что он утаивал от нее правду потому, что был о ней невысокого мнения. Из-за того, что правда оказалась слишком мрачной и пугающей.

– Засранец?
– В его смехе не было и намека на веселье, одна горечь.
– Я бы сказал, что намного хуже. Ты так не считаешь?

– Угу. Еще ты мудак.

Лицо Нокса застыло.

– Кто я, Харпер? Прими это.
– Требование и вызов.
– Прими это.

– Ты архидемон.
– Из племени, известного своей злобностью, бездушностью, безжалостностью и неимоверной жестокостью. Но...
– Мне все равно. Подумаешь, велика проблема!

Словно пантера Нокс подкрался к ней, не сводя с ее лица немигающего взгляда.

– Я рожден в пламени ада... а тебе все равно?
– Неприкрытый скептицизм.

Харпер покачала головой. Нокс протянул руку к ее лицу - испытывает ее. Она стояла, не шелохнувшись. Когда на кончиках его пальцев заплясали сполохи пламени, Харпер от неожиданности почти подпрыгнула. Снова ее испытывает.

– Неплохо. Еще что умеешь?

Нокс обошел ее кругом.

– Я чую твой страх. Моему демону он не нравится.

– Я не утверждала, что не боюсь.
– Только тот, у кого интеллект не выше амебы, не станет бояться.
– Я сказала, что мне все равно.
– Кем бы он ни был, на чтобы не был способен, он оставался Ноксом. Даже существо внутри нее, несмотря на потрясение, смирилось бы с этим.

– Тебе все равно, невзирая на свой страх?

– Ты никогда меня не обижал.

Он остановился перед ней.

– Как ты можешь быть так уверена?
– Снова насмешка.

– Я доверяю тебе.

Молчание.

– Возможно, зря.

– Прекрати!
– Ее темперамент взял вверх.
– Я сказала тебе, что мне все равно. Если не веришь, твое дело! Пойду посмотрю телик.

Нокс не дал ей царственно промаршировать мимо него - обвил рукой и притянул к своей твердой груди.

– Ты никогда не поступаешь так, как я того от тебя жду, - прошептал он ей в ухо с улыбкой в голосе.
– Мне это нравится.

Он поднял другую руку. В воздухе раздавалось легкое гудение силы... а затем его руку по локоть объяли языки пламени.

Вау. Невольно Харпер застыла, ее инстинкт самосохранения настойчиво понуждал бежать подальше. Но она не шелохнулась, не отпрянула в ужасе. Это же Нокс, ее Нокс.

Рука, сейчас горящая в огне, касалась ее тысячи раз, но никогда не причиняла ей боли.

Харпер никогда не подозревала, что огонь может быть красивым, но это так. Красные, золотые, черные язычки пламени почти гипнотизировали. И как еще один пример в доказательство ее не слишком большого ума, Харпер потянулась, чтобы прикоснуться к его руке.

Но вместо этого сжала руку в кулак.

– Огонь тебе не навредит, Харпер. Потому что он - это я. И ты права - я никогда тебя не обижу.

Не обращая внимания на обжигающий жар, исходящий от его руки, Харпер пробежалась пальцами по золотому пламени. Боли не было, огонь даже не жжег. Ощущение напоминало прикосновение к горячему, жидкому шелку.

Она уже собиралась спросить, не жгло ли ему кожу, но потом вспомнила, что, эй, он и был сам огонь.

– Ты и вправду мне доверяешь, - дивился Нокс. Он честно не понимал, как же ей удалось так легко все воспринять, или как она могла позволить ему держать ее в своих объятиях, несмотря на свой страх.

Да к тому же, он все еще поражался тем, как работал ее восхитительный ум. Он потушил огонь.

– Для тебя и в самом деле нет никакой разницы? Хоть ты и боишься меня, но тебе все равно.

Харпер повернулась, чтобы взглянуть в его лицо, скользнула ладонями вверх по его груди.

– Ты все тот же.

Как будто больше ничего не имело для нее значения. Сказав это, она завладела его душой и даже не поняла, что сделала. Нокс зарылся руками в ее волосы, крепко сжал.

Ему так хотелось вымолвить ласковые слова, но с непривычки не мог найти подходящих.

Когда Харпер призналась ему в любви, первой реакцией Нокса было недоверие. Он считал себя реалистом и прекрасно осознавал все свои недостатки. И никогда не тешил себя иллюзией, что он стоит любви, если честно, его это никогда и не волновало.

Почему? По той же причине, по которой его обуяла паника, едва Харпер произнесла те слова.

Он не верил, что обладал эмоциональной способностью испытывать любовь.