— М-м… наверное, не сегодня.

— Ясно.

— Что тебе ясно? — Он был встревожен.

— Похоже, Оливия начинает что-то подозревать, но ведь ее отец должен оставаться твоим другом, чтобы оплатить все заказы с ярмарки.

— Откуда ты знаешь про ярмарку?

— Ты же сказал мне, что туда поедешь, разве не помнишь?

— Нет, не помню.

— Говорил-говорил, и Роман тоже говорил. А что?

— Ничего.

— Я права насчет отца Оливии?

— Вроде того.

— Тебе очень повезло, что ты получил это место, да, Марек?

— Да, да, очень повезло.

— А от кого ты о нем услышал?

— Не помню, это такая давняя история.

Он места себе не находил. Было странно видеть его таким. Раньше тревожиться и пугаться приходилось Ане, но только не сегодня.

Аня проработала допоздна, не танцевала, но много обслуживала столики. Затем она накинула жакет и пошла домой.

Марек бросился следом.

— Аня, что не так? Ты сегодня очень странная, — сказал он.

— Ничего. — Она продолжала идти.

— Послушай, ты же знаешь, как обстоят дела. Из-за денег мы очень зависим от отца Оливии, ведь речь идет об огромных суммах. Сейчас мы с тобой просто не можем ничего себе позволить. И конечно, маленькая Катарина взрослеет и начинает все замечать, поэтому ей нельзя так много времени проводить в кафе, а значит, мне нужно чаще бывать дома. Но ты же все это знаешь.

— Да. — Аня не останавливалась.

— Ты ведь знаешь, я люблю тебя и только тебя.

— Разумеется.

— Тогда почему ты такая злая?

— Иди, Марек, возвращайся в кафе. Юлита будет недоумевать, что же с тобой случилось.

— Юлита? — Он остановился как вкопанный. — Ты имеешь в виду Оливию.

— Нет. Я имею в виду Юлиту. Она в хорошем настроении, потому что в комнате стоит красивый букет цветов, но не понимает, почему ты не поднимаешься к ней наверх.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — выпалил он.

— До свидания, Марек.

— Что это значит? — Он выглядел почти пораженным.

— Что сказано. До свидания.

— Ты уходишь из кафе.

— Уже ушла.

— Но ты не можешь так поступить, как же твоя зарплата… и… все…

— Я взяла зарплату из кассы и оставила записку.

— Что ты будешь делать?

— Не знаю.

— Ты все переживешь — это просто глупости. Это ничего не значит.

— Нет.

— Ты пережила мой брак с Оливией. Ты вернулась в мою постель.

— Знаю. И это очень странно, не правда ли? — сказала Аня.

Они были уже почти у ее дома, и он понял, что больше сегодня ничего не добьется.

— Мы поговорим завтра, когда ты успокоишься. Говорят же, утро вечера мудренее. Может, это и правда так.

— Да. Может быть.

— Увидимся завтра, Аня.

— До свидания, Марек.

Ночью Аня не сомкнула глаз, зато многое успела сделать. Она закончила кучу шитья для мамы, аккуратно погладила все заказы и сложила их в стопочку, снабдив ярлыками. Затем она написала маме длинное письмо. Сложнее всего оказалось одолеть первые строки.

Дорогая Мамуся,

Я была тебе плохой дочерью, и я надеюсь это исправить. Я была очень, очень глупой, Мамуся, я видела любовь там, где любви не было, верила лжи и вела себя как полная дура.

Мне нужно уехать. Я все исправлю, Мамуся, поверь, я все исправлю. Я отправляюсь в Ирландию к Лидии. Но сперва я все тебе расскажу. Мамуся, лжи больше не будет. Вот моя грустная и нелепая история…

Дальше писалось легко. Ане было даже странно, почему она до сих пор не открылась Мамусе. Она собрала чемодан, а остальную одежду сложила в коробку на случай, если что-то пригодится сестрам. Сверху Аня положила зеленый жакет, тот самый, который мама когда-то отделала бархатом. Тот самый наряд, который она надела когда-то, чтобы привлечь внимание Марека.

Бело-розовую эмалевую брошь, купленную, чтобы удержать его внимание, Аня убрала в мамину шкатулку. Перед самым рассветом она принесла маме завтрак в постель. Теплый хлеб, мед и кофе с молоком.

Мамуся пришла в восторг. Она села в кровати и спросила:

— Но ведь сегодня не мой день рождения, Аня. Почему ты меня так балуешь?

— Мне нужно успеть на ранний автобус, Мамуся. Не торопись вставать. Всю работу я сделала.

— Ты лучшая дочь в мире.

— Поспи сегодня подольше, Мамуся.