Она усердно занималась с разговорником и ходила на уроки английского в церковный центр. Там она познакомилась с отцом Брайаном. Аня сшила шторы для его центра, иногда гладила для него и никогда не пропускала воскресную мессу.

Разумеется, она никогда не отказывалась помочь хозяевам ресторана на первом этаже.

Лидия только качала головой:

— Они просто используют тебя, у них у самих нет денег. Они тебе не заплатят…

Но они платили ей едой, так что Аня никогда не испытывала голода. Заработанные евро она складывала в коробочку под кроватью.

Теперь у нее появилась совершенно чудесная работа в кардиологической клинике. С тех пор как ее туда взяли, дела пошли совершенно изумительно. Теперь у нее был авторитет, она стала членом команды. Все новые друзья помогали ей научиться говорить по-английски. Она попросила поправлять ее, если она неправильно использует слова, потому что как еще научишься? В самый первый день Клара повела ее в ресторан обедать, и с тех пор они ходили туда еще много раз. Аня подружилась с медсестрами Фионой и Барбарой и иногда смотрела с ними кино. Мама доктора Деклана устроила ей небольшую подработку в своей прачечной. Бедная Хилари, так трагически потерявшая мать, тоже стала другом Ани. Аня помогала ей сумку за сумкой относить вещи покойной матери в благотворительные магазины. Сын Хилари, доброжелательный, сердечный юноша, очень поддерживал мать, и, кажется, она потихоньку приходила в себя.

Хилари сказала Ане, что та миролюбивый человек и с ней легко быть рядом.

— Миролюбивый! — Аня повторила новое слово несколько раз.

— Не обращай внимания, я научу тебя совершенно безумному английскому.

— Мне нравится это слово. Миролюбивый, — повторила Аня. — Я бы хотела быть такой.

Теперь Аня гораздо чаще писала Мамусе о людях, чем о достатке и блеске столицы. Она уже не стояла на обочине, вглядываясь в жизнь города, она стала его частью. Аня рассказывала маме, как помогала Джуди Мерфи мыть ее смешных собачек, джек-расселов, как познакомилась с изумительным польским священником отцом Томашем и как он пригласил их на пикник у часовни Святой Анны в Россморе. Она писала о докторе Деклане, как он попал в ужасную катастрофу и как вернулся на работу.

Парой слов она упомянула очень приятного молодого человека Карла, сына одного из пациентов. Он давал ей уроки английского и одновременно рассказывал про Ирландию. Карл был настоящим учителем в настоящей школе, он водил ее туда смотреть рождественский спектакль. Разве не удивительно, что по всему миру дети рассказывают одну и ту же историю про маленького Иисуса?

“Ты бы даже немножко гордилась мной, Мамуся, если бы видела меня, — писала Аня. — Я научилась высоко держать голову и здороваться с людьми, я никогда не сижу без работы. Я откладываю деньги и примерно через год вернусь в Польшу, чтобы отдать тебе накопленное”.

Мамуся написала в ответ, что всегда гордилась Аней и что это никак не связано с деньгами. Аня должна тратить деньги на себя. Пусть Аня сходит в театр, купит красивое платье или украшение — тогда Мамуся будет по-настоящему счастлива за свою дочь.

Ирландия становилась для Ани все более реальной, а Польша таяла вдалеке. Мамусины письма, болтовня в кафе на первом этаже, девушки в церковном центре — больше она ни с кем не говорила по-польски и даже не думала на родном языке. Она с гордостью рассказала Лидии, что теперь уже и сны ей снятся на английском. Поэтому когда, придя поздним вечером домой, Аня увидела в кафе Марека, она испытала настоящий шок…

Он ждал ее.

Аня проработала весь вечер и устала. Посетителей было немного и, соответственно, чаевых тоже. Она мечтала схватить сэндвич, большую чашку с кофе с молоком и забраться в постель.

И, уж конечно, она в последнюю очередь желала сейчас выяснять отношения с Мареком.

— Какой сюрприз! — сказала она по-английски.

Он ответил по-польски:

— Как я рад снова видеть тебя. О, Аня, я так ждал этого момента.

— Да, — она продолжала говорить по-английски. — Да, я даже верю, что ты его на самом деле ждал.

Он сдался и тоже перешел на английский:

— Скажи, ты чувствуешь то же самое?

— Я чувствую усталость, Марек. Вот и все.

— Разве ты не рада видеть меня? — Он не мог поверить в холодность ее слов.

— О, Марек, ведь тебе всегда все рады. И Оливия, и Юлита, да?

— Я больше не общаюсь с Юлитой.

— Уверена, ты нашел кого-нибудь вместо нее, — с горечью ответила Аня.

— Ты ведь знаешь, для меня существовала только ты.

Аня устало улыбнулась.

— О да, знаю, — согласилась она. — А куда делась Юлита?

— Уверен, эта сплетница Лидия тебе обо всем рассказала, обо всем, что произошло с кафе.

— Нет. Мы с Лидией никогда об этом не разговариваем, — просто ответила она.

— Как будто я поверю… — сказал он.

— Возвращайся домой, к жене, Марек.

— Оливия тоже ушла. У нас было много проблем, слухи обо всем этом дошли до ее отца, он был очень зол.

— Печально. Но ко мне это не имеет никакого отношения, — сказала Аня.

— Имеет. Я хочу начать заново. Все, с самого начала. — Он смотрел на нее с жадной надеждой.