– Бесполезное дело, - решил Гидеон и, поднявшись, двинулся прочь. Под ноги попал валявшийся неподалеку шлем, и стрелок хотел было его пнуть, но в последний момент передумал. Вещь выглядела ценной. Гидеон поднял его и покрутил в руках. В "котелке" не нашлось ничего примечательного, кроме стрелки, которая была выполнена в виде геральдического скорпиона. Клешни располагались над бровями, а длинный хвост с жалом на конце прикрывал нос хозяйки.

– Великолепно, - Гидеон кивнул и, обернувшись, потряс шлемом.
– Раз ты из знатного рода, который не жадничает платить налог с герба, значит, с оплатой услуг служителя Шестого бога проблем не возникнет. А если и он не поможет, тебя ждет место в фамильном склепе. Неплохо, да?

Женщина, конечно, не ответила. Гидеон стер с её лица кровь, быстро приладил на голову шлем, не желая разглядывать незнакомку и, поправив свой лук, взял раненную на руки.

– Леди, - прокряхтел он, не без усилий выпрямившись.
– Охотно верю, что большой вес вам добавляют доспехи, но не будь я уже мертв, я бы умер по дороге в деревню.

Солнце поднялось над горизонтом, оставив туман тлеть по оврагам, когда Гидеон добрался до поселения. Он не стал продираться внутрь, к домам зажиточных горожан, а сдал женщину в первую же хибару. Ему даже не пришлось объяснять, что произошло с воинами. За него всё сказали крестьяне.

– Витико! Витико! Он перебил королевских мечников!

Гидеон решил не ждать развязки. Небольшие деревеньки он предпочитал обходить стороной по нескольким причинам. Во-первых, человек, не показывающий свое лицо только в городе не вызывал вопросов. Жители маленькой общины были бестактны и любопытны, к тому же очень суеверны, что доставляло немало хлопот. Во-вторых, в деревнях было полно скотины, которая свободно бродила по улицам. Собака забрешет, лошадь испугается и дернет во всю прыть, а бык или козел, чего доброго, пойдут в атаку. И, наконец, третья причина крылась в том, что в деревне наемнику нечего было делать. Здесь, конечно, предложили бы убить вендиго, но с проклятыми Гидеон предпочитал не связываться. Крестьянам нужен чародел, которому покровительствует Двенадцатый бог, а магов Гидеон избегал, что, впрочем, не составляло труда при их нынешней численности.

– Господин, отдохнули бы вы, - предложил крестьянин, отправив младшего сына к старосте. Жена его хлопотала над раненой, а хозяин дома, стоя на крыльце, расстроено оглядывал гостя.
– А мы их предупреждали. Да они молодые, не поверили. Эх, как жалко-то... Да идемте в дом! Отдохнете, отоспитесь.

"Нам просто не терпится узнать, почему вы скрываете лицо".

– В гробу отосплюсь, - Гидеон развернулся, подтянул перчатки, поправил капюшон, прижал застежку на груди и двинулся прочь. Уж лучше десять раз встретиться с вендиго, чем единожды с жителем деревни.

– Господин! Постойте! Как имя-то ваше?! Что даме сказать, когда она проснется? За кого ей молить богов?

И снова Гидеон мысленно усмехнулся.

– Пусть вознесет молитвы Тринадцатому богу.

Водолей

– Тринадцатого бога нет, юная леди. Это ересь, - Нит, подперев кулаком щеку, тоскливо смотрел на свою подопечную.
– Тринадцатого бога упоминают, когда хотят сказать о чем-то несуществующем, выдуманном, лживом, невозможном.

Глория нахмурилась и постучала пальцем по раскрытой странице огромного рукописного тома, лежавшего перед ней.

– Тут написано, - настаивала она.
– Что Тринадцатый бог "есть человеческое воплощение небесного разума".

– Эту фразу следует понимать так - человек не может уподобиться богам.

– Да нет же...

– Леди. Богов двенадцать. И небесных домов двенадцать.

– Тринадцать. Тут написано, что между домом Скорпиона и Стрельца есть дом Змееносца.

– Читайте дальше.

– "И он пуст, потому что Тринадцатый бог ещё не явился".

– И не явится, леди, - Нит подавил зевок.
– Мы будем учиться или продолжим спорить о ереси?

Глория исподлобья глянула на него. Светло-голубые глаза девочки потемнели. Нит мысленно застонал. Нет, сегодня она точно не отстанет. Придется играть не по правилам.

– Учитель, Тринадцатым богом должен стать человек? Или один из двенадцати решит спуститься к нам?
– Глория подалась вперед, и кудри цвета меди упали на желтые страницы. Когда она подрастет, будет чудо как хороша.

– Тринадцатый бог - это ересь, - тоном, не терпящим возражений, заявил Нит.
– Леди, вы помните, что такое "ересь"?

– Когда то, что священники не могут объяснить, объясняют другие, - съязвила Глория.

– Вы сомневаетесь в моих знаниях?
– Нит пошел в атаку - задал вопрос печальным, немного обиженным голосом, как если бы её слова задели его до глубины души.

Глория вскинула голову, прищурилась. На бледных щеках проступил едва заметный румянец. Нит грустно смотрел на девочку.

– Простите, учитель, - Глория опустила глаза.
– Я не хотела вас обидеть.

Нит про себя усмехнулся. Он знал, чувствовал, что становится для четырнадцатилетней Глории предметом обожания. Девочка вступала в пору юности, менялась едва ли не с каждым днем и искала того, о ком можно было бы думать долгими бессонными ночами - достаточно молодого, красивого и умного. Нит считал, что первое качество как нельзя лучше укрепляло позиции последних. Но он не собирался играть с огнем. Совсем скоро родители рассчитывали отправить Глорию в школу при храме Девы, где девушку будут обучать целительству. Маловероятно, что они могут там столкнуться. Он изучал историю, философию и религию, служа при храме Водолея, и к медицине не имел никакого отношения. Девчонка повздыхает и забудет, а пока этим можно пользоваться для борьбы с её непробиваемым на первый взгляд упрямством. Младшая дочь семьи Нильянто была не по годам умна.