На обратном пути к храму рядом с ним вместо Валента оказалась статная синеглазая девушка, такая же печальная, как и её отец. Она с грустью оглядывала некрополь, короля и его свиту, и по выражению лица походила на одну из плакальщиц, у которой высохли слезы. Вот только медные волосы незнакомки придерживал серебристый обруч, а на высокой груди, поверх черного платья, подрагивала в такт дыханию сеть из белого золота. Плакальщицы украшений не носили.

– Патриция Нильянто, - тихо произнесла королева-мать, проследив за взглядом сына.
– Ей двадцать шесть. Старовата, но...

– Время!
– рявкнул Коинт так громко, что все разом замолкли и остановились.

Среди воцарившейся тишины раздался дрожащий голос одного из слуг.

– Солнце в четверти часа от полудня, сир.

Коинт склонил голову и всю дорогу до храма смотрел в землю.

День закончился под звон колоколов Пантеона. Клагды пели вослед королю, и в их песне ему чудился низкий, глухой голос, повторявший "Бей, бей, бей". Выглянув из кареты, Коинт посмотрел на громаду дворцового комплекса, темневшую впереди. Это было одно из старейших сооружений страны, центральное здание которого возвели ещё при Луре Первом, старшим из братьев-основателей, родоначальнике династии Львов. Темные стены древней крепости окружали многочисленные башни и пристройки. Каждый король считал своим долгом с приходом на трон затеять новое строительство. Порой на завершение работ не хватало средств, иногда ошибался архитектор, и очень часто подводили рабочие, которым платили гроши, поэтому редко кто из правителей успевал увидеть свою "башню". Бывало, что король умирал, а его приемник уже на церемонии отдавал приказ разобрать долгострой и придумать что-то более грандиозное. Сыны всегда мнили себя выше отцов. И с каждым поколением росли вокруг замка Лура груды камней. Коинт же строил храмы. До его коронации в столице были лишь Пантеон и четыре храма стихий. Теперь у каждого бога имелось свое святилище.

Коинт задернул занавеску, посмотрел на сидевшего напротив Быка, рвавшего рот в очередном зевке, и полез за пазуху.

"Прошу прощения, Ваше Величество, что не смог успеть к церемонии. Прибуду во дворец на закате. Нужно поговорить. Фирмос".

– Чародел опоздал, - ответил Коинт на вопросительный взгляд Быка.

– Как всегда, - Бык снова зевнул.
– Растрачивает свои чары на очередную бабу.

Коинт усмехнулся. Фирмос по его личному приказу второй месяц разбирался с вендиго в одной из дальних деревень.

– Кастрировать его в наказание?

– Он себе новые наколдует.

– Ты хорошего мнения о магии, - проворчал Коинт, мрачнея.

Бык, смекнув, что ступил на скользкую почву, промолчал.

– Скажи вознице, пусть въедет с бокового хода, - приказал Коинт, отворачиваясь.
– Хватит с меня на сегодня богов и людей.

Однако боги решили иначе. Только поздней ночью Коинт добрался до своих личных покоев, уставший, рассерженный, разбитый.

– Сир, я помогу вам...

– Пошел вон, - рявкнул король, отшвыривая меч. Стоило слуге закрыть двери, как в них тут же постучали.

– Выродок, - Коинт сжал кулаки и бросился к дверям.
– Я тебе сказал, щенок вшивой суки...

– Доброй ночи, сир, - представший перед ним светловолосый мужчина улыбнулся одним уголком губ и едва заметно, очень неучтиво, кивнул. Коинт замахнулся, целя в нос, но мужчина отступил на шаг, и король, промазав, покачнулся, не без труда удержав равновесие.

– Иди к демонам, Фирмос, - прорычал Коинт.

– Я такого пути не знаю, - маг легкомысленно пожал плечами.

Король выдохнул и, отвернувшись, вернулся в комнату. Фирмос скользнул за ним. В личной приемной Коинт рухнул в кресло, едва его не сломав. Маг прошел к столу и водрузил на него черную бутыль со вскрытой печатью. Коинт подпер подбородок кулаком и молча наблюдал, как Фирмос выковыривает пробку тоненьким женским книжальчиком. Откупорив бутылку, маг бросил игрушку на стол. Лезвие кинжальчика слегка погнулось.

– Покойся с миром, Делия, - негромко произнес Фирмос и надолго припал к горлышку. Темно-красная жидкость струилась по небритому подбородку и, скатываясь по шее, терялась под воротником дублета черного бархата. Пламя свечей играло на алмазных пуговицах, и Коинту казалось, что застежки на роскошной одежде мага сделаны из живого огня.

– Покойся с миром, Делия, - повторил король, забирая бутылку и, хмуро глянув на мага, сделал глоток.
– Фыыххх... Ну и пойло...

Фирмос, прислонившись задом к столешнице и скрестив руки на груди, смотрел на собеседника. Коинт вернул бутылку.

– Что вендиго?
– кашлянув, спросил король.

– Мертв, - коротко ответил Фирмос, поставив бутылку на стол.
– Примитивное северное проклятье.

– Оно тебя малость задержало.

Фирмос плутовато улыбнулся. Маг был на несколько лет старше короля, а вел себя как молодой повеса.

– Заехал по дороге в Шелеро, по личным делам, - заметил он и, мечтательно вздохнув, продолжил.
– Знавал я одну...

– Ты мог ей помочь, - глухо бросил король.

Улыбка сползла с лица мага. Он отвернулся и, посмотрев в окно, тихо ответил.

– Нет, не смог бы.

– Это проклятье.

– На тебе нет проклятья, но..., - Фирмос внезапно растерял свою резвость и стал похож на взрослого, умудренного жизнью мужчину, коим и являлся.
– Смею предположить, что к тебе тянется лишь одна нить от огромной сети, охватывающей несколько поколений и тысячи жизней.

Коинт схватил бутылку и, допив до дна, грохнул её об стену.

– И ты говоришь мне об этом только сейчас?

– Обширное проклятье как скрытая болезнь. Протекает без симптомов до первого приступа.