Соборное начало было желанно, и при Государе Николае 11 мы были накануне его осуществления.

Никакие попытки пропаганды — ни реформационные, ни католические, при царях были невозможны и Православие светилось утверждением истины, не вмешиваясь в политику.

Здесь не место разбирать возводимых на духовенство и Православие обвинений в слабом влиянии на дух народный. Вопрос этот слишком сложен. Озабочивал он и Государя, соболезновавшего, между прочим, бедности части сельского духовенства. Государь относился с особой осторожностью к затрагиванию основ здания нашей Церкви, — так прекрасна она была в своей истовой простоте и независимости от мира.

В кратком перечне отношений слоев населения к Государю не исчерпывается вся картина эпохи, но она достаточна, чтобы видеть, что силы опоры Государя были значительны.

Нерусские племена государства, — кроме латышей и евреев — лояльны. «Великий Белый Царь» авторитетен для Востока. Даже поляки и финляндцы несравненно сдержаннее общества и улицы русских столиц, и в 1905 и 1917 годах, во время бунтов городов и армии, иноверцы и областники наиболее сдержаны. Кавказ до 1917 года мирен, за исключением нескольких политических партийных выступлений. Народы юго-востока и магометане — вернейшие племена.

Государь высоко ценит верность народностей. Он сдерживает усердие бюрократии в стремлении выявить власть в Польше и Финляндии и не сочувствует той части печати, которая требует репрессий и русификации.

К евреям Государь относится сдержанно, не увеличивая репрессий за агрессивные действия в печати и за границей. Он неустанно повелевает не допускать погромных движений народа, и те, кто осмеливается говорить о каком-то его сочувствии к погромам — презренные клеветники.

С конца 1890-х годов, в связи с эрой стремительного развития промышленности, государство нуждается в займах, и правительство поставило себя в зависимость от бирж и евреев — Ротшильдов, Шиффов и прочих. Витте и его последователи связывают вопрос займов с еврейским равноправием. Поучительны истории соглашений Шиффа-Витте в Портсмуте и обещания Витте; телеграммы Государю и прочее. На двукратную миссию действительного статского советника Виленкина в Париже и Нью-Йорке евреи отвечают, что получат равноправие от народа. Связь всей нашей политики с еврейским вопросом — очевидна. Политика займов привела к зависимости от Израиля.

Государь знает об этой зависимости, но как все власти всего мира, ослабить и избавиться от нее не в силах.

В обзоре отношений к России и монархии иностранных держав всегда явствовало, а теперь очевидно — глубокое недоброжелательство большинства стран. Явно было пренебрежение, нежелание знать ни истории, ни строя, ни жизни народа. Не скрыто было и другое: зависть, страх перед нашей физической силой; презрение к нашему варварству и якобы деспотизму царизма и рабству народа.

Все сведения как самих иностранцев, так и передаваемые нашим обществом — были лживы, клеветнически подтасованы и невежественны. До сего дня ни нашей истории, ни сущности Верховной власти никто не знает. Никто не знает, что русский народ жил свободной и независимой жизнью, о которой и не снится на Западе. Неизвестны высота наших судебных учреждений земства, легкость нашей податной системы и многое другое. А это «многое другое» составлялось из удобств жизни, приволья и легкости добыть все необходимое, от отлично устроенного жилья, тепла и многих приспособлений, до свободы жизни и простора, которые делали жизнь сытой, широкой, легкой, оттого и ленивой. В целом ряде устройств жизни мы ушли вперед от Запада. Никто не знал, какими благами вольной жизни пользовались все классы, до крестьян включительно. Ценить мы ничего не умели.

Мы гордо считали себя частью Европы, а Европа нас никогда своей частью не признавала, возлагая на нас при случае тяжелые обязанности и не предоставляя никаких прав. Видя наши успехи, руководящие круги некоторых стран задались планом свести Россию на положение второстепенной державы.

Пророческих предупреждений Гоголя, Достоевского, Данилевского, Хомякова, Военского никто не слушал, и бюрократия и общество страстно тянулись к полной европеизации и — во многом чуждой нам — западной культуре.

Самой неудачной частью нашей бюрократии была дипломатия. На протяжении веков, и — вразрез с твердостью монархов — проявляется уступчивость, угодничество и раболепство чинов ведомства перед Западом.

На глазах дипломатии, без всякого противодействия, общественное мнение Запада встает против строя и монархии. На глазах наших послов русский заговор растет и сливается с иностранным. Господа Извольские, Поклевские и им присные светские снобы и англоманы раболепствуют перед Британией. Наши послы и министры, Тимирязевы и Витте — восхищаются Вильгельмом.