В сложных и неблагоприятных условиях проходит вся жизнь Государя. Злоба на монархию общества внутри и агрессивные планы Запада сдерживались тяжелой рукой его отца. С воцарением Государя Николая II все поняли его миролюбие и доверчивость. Решено было начать: «теперь или никогда», и началась осада; избегали покушений на него и оберегали его как жертву будущего.

Из обзора общего положения явствовало, что наше государственное и частное хозяйство отстает почти от всех стран света. Бесспорно, что мы легко могли удвоить и утроить производство сырья. Бесспорно, что отечественная промышленность уходила в чужие руки, что частно-банковская деятельность была на границе уголовной, что наше финансовое ведомство втягивало нас в долги и запутывало в политику.

Отсталость наша относительна, но велика. Экспорт различных стран с 1900–1913 годов (и параллельно и импорт) представляется в следующем виде: Англия подняла экспорт с 3 млрд. руб. до 6; Америка с 2 1/2 до 5; Германия с 2 до 5 и т. д. Бельгия с 700 млн. руб. до 1480 млн. и Россия с 700 млн. до 1500 млн. Таким образом, мы, имея 19 млн. кв. верст и 163 млн. населения, вывозим и ввозим то же, что Бельгия при 25 тыс. кв. верст и 7 млн. населения. В моем труде, еще неизданном, примеров много; ограничусь некоторыми. Средняя цифра дохода американца (1912 год) — 345 руб., англичанина — 273 руб., француза — 233, русского — 53.

Мы отстаем в сельском хозяйстве, хотя оно дает 88 % вывоза. За границей удобренных земель 60 %, у нас 4 %. Крестьяне имеют кредит от 5 до 14 коп. на голову, тогда как американский земледелец имеет 60 руб., германский 53 и тому подобное. Из всех сумм кредита сельское хозяйство получает 6 %. Доход нашего леса дает в среднем на десятину в Сибири 1 коп.; на севере 3 коп., в Европейской России 2 руб. 50 коп., тогда как средний доход в Германии 29 руб., во Франции 36 руб. и так далее. С 1900 года скотоводство наше уменьшается; добыча шерсти также, плодородие убывает, посевы льна сокращаются. Растет производство хлопка, сахара, молочных продуктов (Сибирь). С 1907 года увеличивается добыча и вывоз зерна и жмыхов. Отсталость особенно заметна в промышленности, несмотря на льготы и субсидии на сумму свыше 100 млн. руб. и несмотря на приток иностранного капитала (иностранных предприятий от 60–70 %). Производство железа и добыча угля увеличивается туго; с трудом удовлетворен внутренний спрос. Себестоимость плавки металла выше заграничных на 40 %. Мы покупаем чугун в Германии и Австрии. Добычи чугуна 280 млн. пудов против Америки — 2 млрд., Германии — 1 1/2 млрд, и так далее. Угля мы добываем 2 250 млн., Германия 18 млрд., Америка 32 млрд. Расход чугуна на человека: у нас 10 пудов, в Америке 260 пудов, в Германии 150 пудов и так далее. В остальных производствах и потреблении наблюдается приблизительно то же.

Витте увеличивает число предприятий до 1500 с капиталом в 3 1/2 млрд, (в Германии 5 700 предприятий с капиталом 18 млрд.), но и предприниматели, и капиталы последнее десятилетие убывают, так как покупательная способность народа низка. Весь вывоз продолжает строиться на производствах сельского хозяйства, лишенного министром финансов какой-либо помощи. Сбережения жителя Германии 143 руб., англичанина 106 руб., француза 96 руб., русского 16 руб. (1910 год). Лишь с 1912 года заметно оживление оборотов кредитных товариществ. Наши 10 коммерческих банков (с 630 млн. руб. капитала) и столько же земельных (с 160 млн. руб.) закрыты для сельского хозяйства и мелкой торговли.

О кредитах сельского хозяйства не смеют говорить. Эмиссии боятся. Бюджет растет с 2 млрд. (1903 год) до 3500 (1910 год); государственные расходы покрываются займами (долг 1892 года — 1 млрд.; 1904 года — 6 млрд.; 1914 год — 9 млрд, плюс внутренний заем 3 млрд.), косвенными налогами (водка) и эмиссией (1904 год в обращении золота 774 млн. руб. и бумажных денег 518 млн. руб., в 1913 году золота 628 млн. руб. и бумажных денег 1450 млн. руб.). Из суммы до 4 млрд, государственного расхода идет на производительные нужды всего 8 %; на сельское хозяйство не ассигнуется почти ничего. Государственный долг достигает 2 руб. 80 коп. на голову населения (в Америке 5 коп.). Крестьянство оскудевает. Земство ограничено в средствах (в то же время Англия при бюджете в 160 млн. фунтов стерлингов расходует на self government (местным учреждениям) 170 млн. фунтов стерлингов.

Несмотря на краткий перечень доказательств нашей отсталости, все говорит, что при проведении земельной и местной реформы, при богатстве страны воспроизводства — и притом сразу — утроятся. Одной осенней пахотой и с концом трехполья урожаи удвоятся, а с ними — скотоводство и новое промышленное сельское хозяйство (см. «Записки землевладельца», выводы). То же и в промышленности: успехи текстильного дела (Морозова и др.), два-три образцовых завода юга, достижения в сахарном деле, — все указывает на огромные возможности.

Дело в руках самого народа и в правильной финансовой политике.

Но ни один заклятый враг монархии за отсталость эту и пробелы не посмеет обвинить ни монархию, ни Государя.

Лень общества и народа, и особенно великорусского, были нашей болезнью. Мы подлинно как собака на сене лежали, сами не ели и другим не давали. И пришло время, когда эти другие решили наше добро отнять.

Историк обязан установить, что определение Государем размера богатств и сил страны в его эпоху не было преувеличенным. Запас этих богатств: земли, недр, леса и прочего, — был настолько громаден, и численность и прирост здорового народа так велик, что Государю не могли прийти в голову какие-нибудь серьезные беды. Еще менее ему могло прийти в голову, что все эти богатства и свою независимость и свободу народ отдаст когда-либо и кому-нибудь добровольно.

Заставить работать и добывать могла бы нужда. Побудить к работе — собственность. Поднять самодеятельность и спастись от засилия бюрократизма — широкое областное самоуправление.

Этих побудителей не было; последних двух реформ упорно не допускали общество и бюрократия.

Но несмотря на все, сила страны была такова и устройство казалось столь прочно, а управление совершалось, видимо, так стройно, что причин к тревоге и энергичной самозащите своей и России у Государя быть не могло. Поэтому тем из нас одиноким, кто предвещал с 1894 года [218] гибель страны, монархии, черный передел, мировую революцию, войну и прочее, Государь имел все основания не верить. Наши предвидения почитались правительствами и обществом вздором, и Государю докладывали, что все благополучно.