Скандраков.
– Но для надёжности проверим более

основательно.

Он достал из ящика стола продолговатый

бархатный футляр. В нём лежали лупа в

бронзовой оправе и металлическая линейка с

прорезями, на которой нанесены какие-то

деления. Это и был «Верификатор Скамони» -

прибор помогающий определить подлинность

кредитных билетов и различных ценных бумаг.

С помощью верификатора начальник

охранного отделения долго изучал одну кредитку,

вторую, третью... Потом отложил лупу в сторону

и потёр уставшие глаза:

– Поддельные. Все отличия от настоящих, о

которых нам сообщили немцы, на лицо... Николай

Сергеевич, помнится, вы вчера тоже на Витязя

поставили?

– Да, пятёрку. В той же кассе, что и

господин Лавровский. Получил семьдесят пять

рублей. И тоже двадцатипятирублёвками.

– Давайте их сюда... Так... Расстояние между

линиями гильошированной сетки несколько

290

меньше положенного, в букве «б» крохотное

тёмное пятнышко... Одна розетка, само собой,

светлее остальных... Поддельные. Ну и какие

выводы, судари мои, вы из этого делаете?

– Теперь вполне очевидно, что преступники

«распихивают» поддельные кредитные билеты

через кассира тотализатора. Остроумное решение.

Азарт, вечная спешка: получить выигрыш, успеть

снова поставить и не пропустить начало

следующего заезда... В таких условиях деньги

проверять некогда, - сказал Бердяев.

– А Сергей ни в чём не виноват, - добавил

Лавровский.
– Я, разумеется, тоже.

– С этим согласен полностью. Признаюсь,

задержание уважаемого Сергея Сергеевича было

нашей ошибкой. А вот насчёт кассира..., -

Скандраков достал из несгораемого шкафа

внушительную

пачку

двадцатипятирублёвок,

бегло осмотрел их.
– Вы в какой кассе ставили?

– В 13-ой, - сообщил Бердяев. - В моём

рапорте это отмечено.

– А я в 7-й поставил сотню. Получил

полторы тысячи. Как и вы фальшивыми.

Следовательно, мы можем говорить не о кассире,

а о кассирах. По крайней мере двое из них

связаны с преступниками... Ладно, пойду к

Гагману, надо решать вопрос об освобождении

Малинина...

Ротмистр,

агент

наружного

наблюдения... забыл его фамилию..., тот которого

291

мы на наш извозчицкий двор определили, по

вашей рекомендации принят?

– Так точно, господин подполковник.

Балагура его фамилия.

– Тогда лично объясните этой образине, что

на нашей службе любое враньё, даже малейшее,

чревато последствиями. Пятёрка штрафа с него. А

на следующий раз - вон из отделения. Алексей

Васильевич, надеюсь, вы не забыли о своём

обещании оказать мне всяческое содействие в

розыске?

– Я за слова всегда отвечаю.

– Тогда дождитесь меня. Посоветоваться

надо.

Выяснилось, что Гагман, ещё час назад

закончив допрос, поехал на обыски. Досадно,

подумал Скандраков, смысла теперь в них

никакого, а почву для ненужных слухов дать

могут.

С первого этажа донёсся шум.

–

Начальника отделения сейчас нет.

Приходи утром, - убеждал кого-то дежурный.

– Молод ты, мил человек, чтобы мне врать, -

рокотал густой бас.
– Нет, говоришь, а в кабинете

свет горит. Мыши его зажгли или домовой?

Доложи подполковнику: Аристарх Матвеевич его

по

наиважнейшему

делу

спрашивает,

по

поручению самого его сиятельства.

292

– Какого сиятельства? В Москве князей

много!

– Да, сразу видно, у нас ты без году неделю

служишь. В Первопрестольной князей как грязи,

какой-то даже на Хитровке обретается. А вот само

его сиятельство только одно - Владимир

Андреевич Долгоруков.

Карасёв пожаловал, догадался Скандраков.