Превращение царских червонцев из реального золотого запаса в тайный клад, происходило, как водится, ночью при мерцающем свете светильника из козьего жира. Ян сперва высыпал содержимое кубышки в мерное ведро. Всё на месте. Звенящая струя хлынула в старинный, кованный турецкими мастерами, медный кувшин. Любовно разгладив бесценное фамильное достояние, Януш плотно закрыл монеты войлочным кругом… Войлок гниёт медленно, а при повышении влажности укупоривает сосуд почти герметично, но для бережливого пана этого показалось мало. Тщательно укутав кувшин вощёной бумагой, он опустил куль в холщовый мешок, надежно завязал и оттёр пот со лба. Всё, посылка к путешествию во времени подготовлена. Закладка капсулы состоялась через три ночи возле дуба, по родовому преданию, посаженного всё тем же прадедом Болеславом. Отсчитав в сторону казацкой одаи тридцать три (!) шага, выкопал яму, в яме приямок, положил в углубление клад… подумал и перевернул его таким образом, чтоб горло кувшина смотрело вниз. «Добже, если даже водой зальёт, то пенёнзы сухими останутся». Нагрёб глины и умелыми руками обмял ею своё сокровище. «Глина воду не пропустит». Снял с телеги специально привезённую плиту из песчаника. Окропил камень святой водой, поплевал на удачу через левое плечо (там обычно сидит чертёнок и подглядывает), сбросил в яму. Плита легла не совсем удачно, не на то место, где засыпан кувшин. «Пся крэв, холера ясна!» Спрыгнул в яму и с трудом передвинул плиту в нужное положение. Постоял на каменюке и, убедившись в надёжности её залегания, вылез из ямы. «Добже, по-хозяйски!» Тщательно утрамбовывая каждый слой, принялся зарывать. Взошла круглая, жёлтая луна, за ярами, за русавским лесом взвыл волк, но страха вой не внушал. «Волки не люди, чего их бояться?» Всё, дело сделано, можно отдыхать и наслаждаться. Януш ткнул кукиш в сторону местечка. «Вот вам, паны добродии! Теперь если даже убьёте, золото всё равно не найдёте. Вот вам! Найдут свои, кровные родственники… Какие родственники? Была одна родная душа, и ту погубили… догадываюсь кто. Кому ж достанется золото?… По закону сестре Петруньке и её детям, они ближайшие родственники?… Только не им! Ослушалась, вышла замуж за православного Марчука! Плодят голытьбу, уже семерых нарожали, работать не хотят, батрачат. Нет, Марчукам не оставлю, ни за что! Дожил, завещание некому оставить…» Ян остервенело, сплюнул в туманное будущее, малость поворочался на телеге и уснул.

Три дня с рассвета до заката пахал на зябь. Над турецким кувшином легли рваные борозды распаханного чернозёма. Ян малость запаниковал, вдруг, сам не найдёт когда понадобится… «Найду, я своё добро учую, и закопано не так уж глубоко. Найду».

Смута продолжалась, власть в местечке менялась часто, вероятно, мир сошёл с ума… Не весь, за рекой, в Бессарабии, наблюдалось спокойствие и нищета. Раз есть нищета, значит, есть сильная власть, которая к ней приводит, это успокаивало, придут и на левобережье стабильные времена, установится власть… Однажды, в базарный день, местечко захватил летучий отряд Красной гвардии под командованием товарища Криворучко. На Царской долине, пустыре, постоянно заливаемом в половодье, развернули митинг…

Долина в основном использовалась как выпас для коз и водоплавающей птицы, а в благоприятные засушливые времена на площади проводились ярмарки. Какие в революцию ярмарки? Так баловство одно, вот при царе… Долину, кстати, каждая власть переименовывала на свой лад, была она и атаманской, и козацкой, и красной, и белой, и… Местечковый люд, с маниакальным упрямством, называл её Царской, – рудимент прошлого, аппендикс монархии. Помост, сооружённый во времена царствования Александра третьего – миротворца, для обеспечения праздничных гуляний и выступления странствующих лицедеев, превратился в политическую трибуну, безропотно сносившую выступления комиссаров, атаманов, офицеров… Впрочем, по мнению обывателей, все ораторы были бандиты и годились только для одного, быть повешенными на этом старинном сооружении. Однако этого ни к счастью, ни к сожалению не случилось, а помост, обладая необходимыми революционными качествами, служил верную службу представителям всех разношерстных властей. Вместительный, акустически удачно расположенный, прочно сбитый… на столько прочно, что доморощенные диктаторы картинно гарцевали по его кривым доскам верхом на коне. Местоположение трибуны позволяло в считанные минуты превращать базар в митинг и наоборот…

«Наоборот», с окончательным установлением советской власти прекратился. Плановой экономике базар не нужен.

А пока митинг продолжался. Голытьба, сверкая из прорех голыми задами, толпилась у помоста, солидные хозяева неплотно сбились чуть поодаль, особнячком. Мол, ваши разговоры нас мало интересуют, но почему бы не послушать, коль представление бесплатное. Дали слово стриженой барышне с волоокими глазами и наганом в кожаной кобуре. Она громко верещала о гидре мировой контрреволюции – Антанте, об интервенции, о справедливости, хлебе, земле и Ленине…

Справные хозяева были бы не против дать Ленину хлеба, но всех злыдарей и лодырюг не прокормишь, у самих семеро по лавкам.

Завершая пламенный визг, бабёнка вспомнила о герое красногвардейце Василии Божемском, принявшим смерть за дело угнетённого пролетариата. Януш побагровел. Позор, о котором многие только перешёптывались, громогласно выбился в люди. Справные хозяева малость посторонились от пана Януша. Кто знает, какая власть придёт завтра… Раздосадованный брат красного героя, смущённо покинул ярмарку, забыв купить новую лопату, старая то совсем никудышная.

Ближе к вечеру, в убогое жилище хромоногого бобыля пожаловала кареглазая ораторша.

– Здравствуйте! Вы брат товарища Васи… товарища Войтеха?

– Я… пани… товрыщ-ка…

– Можно войти? – Бобыль неуклюже посторонился. – Будем знакомы, комиссар отряда Фаина Божемска, жена Войтеха.

– Пшепрошем… Як то жона? Войтех брав пани до шлюбу?

– Пережитки, товарищ Ян. Нас записали революционным браком на пролетарском митинге в селе Жабокряк, а в свидетели занесены товарищ Маркс и товарищ Ленин.

– Ленин! Сам Ленин?

– И Маркс.

– Пшепрошем, пани, той Маркс, часом, не сын Хайки, торговавшей мылом на могилёвском шляху?

– Карл Маркс – учитель и вождь мирового пролетариата, темнота.

– Зараз я каганец запалю…

– Темнота в переносном смысле… Товарищ Маркс – создал «Капитал».

– Капитал трудно нажить, пани. То значит Маркс не сын Хайки?

– Карл Маркс революционер-экономист.

– Ага, раввин. То по якому обряду он вас венчал, по иудейскому?

– Нас не венчали, мы записаны в протокол митинга как муж и жена. Революция отменила поповские обряды. Войтех, свято исполнял и хранил идеи мировой революции.

– То, значит, он их хранил в мазанке у Анельки?

– Почему? У какой Анельки?

– Свидерской, дочки Альбины. – Пан Януш разволновался. – То знамо, пани-товаришке комиссарше, цо Войтех Анельку сватать собирался, из-за Анельки его убили! Знамо?… То добжа жонка, от которой муж гуляет?…

– …Контра недобитая! – комиссарша выхватила наган. Пан Януш попятился к стенке. – Пропаганду свою куркульскую проводишь, мироед хромоногий! – Взвела курок.