Однако наследник не спешил радовать папу и мир своим появлением на свет божий. В обойму родителя, то ли по ошибке, то ли по неведомому умыслу, вложили не те патроны. Рождались одни девочки: милыё кудрявые, с пухленькими щёчками, розовыми ноготочками. Папа Ян, пытаясь сотворить собственного Пинокио, строгал как папа Карло… Тщетно! На небесах, оказывается, есть свои соображения, свои планы и мотивации, неподвластные законам подложенных под матрац кепок… Бог не Микишка, у Него своя книжка.

Практичная жена подвигала супруга на очередные подвиги. Фамильный замок, замышленный на фундаменте землянки, не соответствовал насущной необходимости семьи. Рядом выстроили приличную для справного хозяина хатку с двумя половинами, жилой и парадной. В землянку вернулся скот, а счастливая хозяйка после новоселья вынашивала под сердцем очередной плод своей любви и мужниной надежды.

Мудрая Бронислава, предугадав полную победу красных, вовремя заставила мужа вытащить из курятника шпиль со звездой и установить под орехом, на могилу героя-красноармейца Войтеха. После замысловатых кульбитов товарища Криворучко от советской власти в сторону Селезнёвской республики определенный риск, конечно, был. Но и тот факт, что Советы крепли изо дня в день, тоже не отринешь. Осторожный пан Януш вытащил шпиль, установил… подумал и прикрыл снопами обмолоченного жита. «До полной победы краснопузых, погодим открывать».

Вскоре грозы Гражданской войны отнесло в дальние дали.

После окончательного установления власти рабочих и крестьян в местечке возник некий дефицит пролетарских святых. Захоронений много, а святых, беспорочных нет. Энтузиасты новой идеологии ринулись в поиски. Краснозвёздная могила, надыбанная комсомольцами, пришлась советским властям как нельзя кстати. Уездные партийные функционеры, произнося у шпиля под орехом пламенные речи, яростно грозили мировой гидре контрреволюции кулаком… почему-то всегда в сторону Бессарабии. Надо полагать, пресловутая гидра славно пригрелась на солнечных молдаванских пригорках. Одначе странно, хлопцы, ходившие на ту строну за контрабандным табаком, никаких гидров не видели… Правда, в Сороках случались выступления Лещенки, Вертинского, Баяновых, в своё время сбежавших от войны и смуты. Так какая же они гидра?

Вскоре грозный ГПУшный кулак повернулся от недосягаемой бессарабской гидры в сторону своей внутренней, залёгшей в зажиточных хозяйствах мироедов-куркулей. Распроклятая змеюка, обладая частной собственностью, беспощадно «исплуатировала» бедняков, не желавших за копейки трудиться на чужих землях.

«Верно говорят, это-таки несправедливо!» – возмутились большевики и придумали: «землю придётся… отнять и разделить». Сказано – сделано. Отняли у богатых, разделили между всеми.

Бедняки, не отвыкшие работать на чужих землях, не жаждали обрабатывать и свои делянки, поскольку нечем, и им за это вообще не платили.

«Резонно…» Большевики малость призадумались и сообразили… «а что если… отнять и разделить». Отняли тягло и инвентарь у справных и разделили между всеми поровну.

Мироеды продолжали трудиться на своих делянках, а бедняки, по привычке, на чужих, совсем за бесценок и ещё больше жаловались властям. Совсем де, мы угнетённые.

Власти подумали, подумали… и решили, что с принципом разделения они перегнули палку и принялись объеденять в коллективные хозяйства, тогда уж заработают…

Трудиться перестали все.

«Странно»,– удивились большевики и ловко придумали… «всё-таки лучше отнимать и разделять, тогда хоть кто-то работает». Отняли свободу у одних, разделив их колючей проволокой с другими…

Заработало!

В учебниках истории это называлось раскулачиванием и коллективизацией, а руководил всем этим товарищ Яковлев, тот который был Яша Эпштейн, племянник тёти Зины Мехлис, она, таки, до сих пор живёт в конце Комсомольской улицы.

Обелиск со звездой свято охранял хозяйство Божемских от посягательства сторонников метода «отнять и разделить».

Очередная дочурка, родившись через год после первой, подтвердила филигранное мастерство и точность родителя как специалиста по девочкам. Наместник не явился и в этот раз. Прагматичный аграрий, продолжал пахоту и внесение семян в благодатную почву супружества с завидной интенсивностью. Врачи, утверждающие, что воздержание полезно, предполагают и другое – «излишества вредны». Словом, Ян заболел. «Все болезни от нервов, – говаривал местечковый врач Арон Исаакович, – только сифилис от удовольствия». Нет, нет, любимая присказка эскулапа не имеет к болезни Яна никакого отношения. Но факты вещь упрямая, и попробуй пойми, в чём залог здоровья: в воздержании или в исполнении желаний?

Кстати, о желаниях. Один из предметов, хранившийся Янушем в тайне от всех, вызывал неутолимое желание, даже жажду воспользоваться им. Вещи, создаваемые людьми, всегда служат определённым потребностям. Предназначение револьвера, системы Наган, можно истолковывать однозначно, а полный барабан предоставляет возможность использования предмета по назначению не менее шести раз. Однажды вечером, в те дни болезнь Яна для окружающих ещё была не видна, а его внутренний голос уже произнёс приговор, произошёл разговор двух родственников о взаимном уважении и помощи. Сговорившись о своём заветном, свояки на следующий день, но разными путями, отправились в сторону Козацкой одаи…