Теперь Анника узнала ее: это была женщина, жившая наискосок от ее дома, женщина с собакой. Та самая женщина, с которой Анника познакомилась зимой.

— Да, мы уже живем здесь, — ответила она, вспомнив свое решение дружить с соседями.

— Добро пожаловать. Как вам здесь нравится?

Анника застенчиво рассмеялась:

— Пока еще не поняла. Мы только недавно распаковали вещи…

— Понимаю, что вы хотите сказать, — живо перебила ее женщина. — Я въехала сюда пять лет назад и до сих пор иногда обнаруживаю нераспакованные коробки. Зачем мы таскаем за собой весь этот ненужный хлам? Если я не скучала по этим вещам столько лет, то зачем их вообще покупала?

Анника не смогла удержать смех.

— Это верно, — сказала она, судорожно копаясь в памяти. Как зовут эту женщину? Ева? Эмма?

— Не зайдете ко мне на чашку чаю? — предложила женщина. — Или кофе? Я живу вот…

— Знаю, — сказала Анника, — я помню. С удовольствием выпью кофе, спасибо.

Эбба, вдруг вспомнила она, Эбба Романова. Наверное, иностранка. Пса зовут как-то по-итальянски.

Анника наклонилась и погладила собаку.

— Франческо, так? — спросила она.

Эбба Романова кивнула и почесала любимца за ухом.

— Мне надо принять душ, — сказала она. — Дадите мне пятнадцать минут?

По Винтервиксвеген она добежала до своих ворот, остановилась и исчезла за зелеными кустами.

Анника, оставшись стоять на месте, огляделась. Зимой были видны почти все соседские дома, теперь же все они были скрыты живыми изгородями и деревьями. Фасад дома Эббы и летний дом на участке лишь смутно угадывались за стеной зелени.

«Так что же мне делать с травой?» — подумала она, снова взглянув на свой участок.

— Ну и что же ты делаешь?

Она едва не подпрыгнула от неожиданности, услышав сзади недовольный мужской голос.

— Плотный человек, с пивным животом, в кепке, стоял за ее спиной и буравил Аннику неприязненным враждебным взглядом.

— В чем дело? — спросила ошеломленная Анника. — Что такого я сделала?

— Ты блокировала движение! Здесь же никто не проедет, пока твой танк стоит посреди дороги.

Анника удивленно воззрилась на свою машину, припаркованную на обочине, а потом выразительно посмотрела на пустую дорогу.

— Здесь не запрещено парковаться, — сказала она.

Человек сделал по направлению к ней несколько шагов. Из-за внушительного живота он шел переваливаясь из стороны в сторону и выворачивая наружу ступни. У него были маленькие, глубоко посаженные глаза, лицо побагровело от злости.

— Переставь машину! — зарычал он. — Это не парковка — я что-то непонятно сказал? Здесь нельзя парковаться!

— Прости, — Анника прищурилась, — но я что-то не вижу запрещающего знака…

— Ты сейчас же уберешь отсюда свою машину, потому что здесь никогда их не ставили. Это старая традиция.

Он сжал и разжал кулаки.

— Ладно, ладно. Вот черт… — досадливо произнесла Анника.

Она села в машину, включила зажигание и въехала на дорожку своего участка.

— Ну что, доволен? — спросила она и вышла из машины.

К своему удивлению, она увидела, что толстяк преспокойно идет по ее лужайке. Топча ее землю, он шел за машиной, а потом исчез на своем участке.

Это же хозяин «мерседеса», подумала Анника. Председатель Ассоциации владельцев вилл.

Эбба Романова переоделась в черные джинсы и белую блузку, подкрасила ресницы и положила на губы немного розовой помады.

— Входи, входи, — гостеприимно сказала она, распахивая дверь. — Я видела, что ты познакомилась с Вильгельмом.

— Ты видела, что он сделал? — спросила Анника. — Домой он прошел по моему участку, как по своему собственному, да еще вытаптывая траву!

— Я все слышала, — сказала Эбба. — Он очень расстраивается, если кто-нибудь паркует машину на его дороге. Он родился в этом доме и считает, что весь поселок принадлежит ему. Это настоящий юрсхольмский расист. Он терпеть не может любого, кто не может насчитать семь поколений предков, родившихся здесь.

Анника попыталась рассмеяться.

— Значит, он и тебя не любит?

— Меня он терпит, так как считает, что я происхожу из русской императорской фамилии, хотя я не имею к ней никакого отношения. Ты хотела кофе? Посиди немного, я сейчас приготовлю.

Она проводила Аннику до высоких двойных дверей и исчезла в кухне. Анника оглядела холл и была подавлена. Дом был огромным, потолки высотой больше трех метров. Убранство, насколько она могла судить, напоминало. убранство Зимнего дворца в Петербурге. Антикварная мебель, на стенах подлинники в тяжелых позолоченных рамах.