— Вот как дело поворачивается, — говорит Чубаров. — Скажи Лукьян вовремя, разве б мы послали Андрона в лес?.. Обезопасили бы старика… Знаешь, кто у Трухина лёд своровал?

— Не знаю.

— Славка Первушин, — подсказывает Чубаров. — Гвоздём замок открыл, вывез на тележке, бросил в Черемную. Думал, унесёт вниз, никто не узнает. А по речке плыл дед Кукша, в село ехал, на побывку. Видит — что-то белое, белей воды. Чайки не чайки, рыбы не рыбы… Подъезжает ближе — лёд. «Откуда, думает, в летнюю пору льду взяться?» Спросил у меня, а я вспомнил… А кто в андроновский огород лазил?

— Тоже не знаю.

— Сынок мой, точно тебе скажу. Значит, объяснил я ему сыромятной кожей, что так делать нельзя. Правда, не по-учёному, но парень понял… Нехорошо балуетесь. Вот я и думаю: а что, если вас на голубицу бросить? Чтобы ерундой не занимались. Сдадим ягоду в сельпо, получим деньги. Купим пособия для школы, приёмник, спортивный инвентарь. Что скажешь, Максимка?

— Хорошо, дядя Алексей.

— Тогда беги, собирай ребят.

Со вчерашнего дня на шее Малыша висит медный колокольчик, маленький, звонкий, вычищенный Петей до блеска. Чем только он его не тёр: землёй, кирпичом, суконкой. Лавря посоветовал надраить наждачной бумагой. От наждака на меди пошли полосы косым дождём. Так и вещь испортить недолго.

Звонок Петя выпросил у школьного сторожа. Идёт сохатёнок по улице, мотает головой. Колокольчик — дзинь-дилинь! Дзинь-дилинь! На той стороне села, на этой ли — всюду слышно.

«Малыш идёт!» — говорят юмурченцы.

Даже бабка Феня слышит этот звон.

С того памятного дня, когда ребята нашли сохатёнка, Малыш подрос, повзрослел, потемнел шерстью. Ноги остались беловатыми, горб округлился. Смешно было видеть, как Малыш тыкался в каждый угол во дворе. А сейчас всё знает: дом, огород, стайку, соседние дворы, улицу.

Каждое утро стоит у крыльца, ожидает Петю. А Петя просыпается вместе с дедом. Дед ещё лежит в постели, а Петя выходит во двор, угощает Малыша сахаром.

Траву сохатёнок стал есть на второй неделе. Трава была сочной, мягкой, пахла тайгой, приятно хрустела на зубах. Не сравнишь со сладким молоком Задиры, но всё равно вкусно.

Малышу стало тесновато в загончике, одиноко. Он сам определил себе место в коровьей стайке. Задира не возражала. Красуля — тоже. Когда ложились вместе, бок о бок иль голова к голове, тёлка тянулась к сохатёнку, лизала лоб и шею. Она была старше и потому ухаживала за Малышом.

Иногда сохатёнок подходил к деду Лукьяну. Тот сидел на солнце, грел больную ногу. Малыш ласково тёрся возле старика, внимательно слушал, о чём рассуждал больной Бормаш.

А говорил Лукьян сам с собой об одном. Слишком долго валяется с больной ногой, некому присмотреть за ребятами. Максим — самостоятельный парень, а в Петиной голове глупости да шалости. Что ни день, то новая забава. Недавно Трухиным какой-то листок на дверь приклеил. Опять Андрониха кричала на весь двор: «Варнаки, сиротское племя! Вот уж поймаю, оборву все уши!» Где ж Максимке усмотреть за ним?..

На односельцев Лукьян не обижается: люди как люди. Недавно памятник поставили Егору с Дашей. Обелиск из дикого камня. На той скале, возле которой утонули. Помнят, уважают.

Чубаров сказывал, будто собираются присвоить лисоферме Егорово имя. Заслужил, говорят, человек делом, душой. И опять мысли возвращаются к Максе с Петрухой…

И лошадок жалко, сивых-каурых. Кто за ними приглядит-присмотрит? Он к ним привык, и они его знают. А теперь… охо-хо! Что-то будет?..

Голос у старика тихий, жалостливый. Малышу становится тоскливо от дедовых причитаний.

Но чаще лосёнку бывает весело. С утра, например, когда Максим и Петя заняты, Малыш пасётся на лужайке вместе с коровами. Колокольчик сначала смущал стадо, потом стал коровьими часами. В самый полдень, когда хозяйки ждут мужей на обед, сохатёнок отправляется в село на промысел. В это время коровы спускаются к реке, заходят в воду, спасаются от жары и паутов.

Хозяйки встречают Малыша хлебом-солью. У бабки Фени — неизменная хлебная горбушка, у Славиной мамы — сладкая болтушечка, у Стасиной — капустный лист с огорода. Лаврина мать поскупее, но тоже угостит. А бабка Феня, та ещё пучок луку нарвёт, чесноку. Лук и чеснок Малыш ест с удовольствием.

Одни Трухины не жалуют Малыша, Андрон особенно. Не думал он, что ребята спасут сохатёнка.

Во дворе Трухиных случилось новое несчастье. Сварила Мавра суп-лапшу с курицей, вынесла студить в сенцы. Сама пошла к соседке дрожжей попросить. У неё было на закваску, да привычка такая: просить и клянчить. А соседка недавно из города вернулась, привезла, говорит, не палочками, а сухие, россыпью.

Андрон в это время проверял огород, смотрел, не было ль какой потравы. О горохе догадался в то же утро, только не мог разобрать, кто колесил по огороду. Хитрый гадёныш воровал. Максим — честный парень, не полезет, Петька — малой, забоится. Славкина работа иль Чубарёнкова. Хромой-хромой, а расторопный.