— Немного, — с ухмылкой отвечает он. Наступает молчание, и его взгляд опускается на мои губы.

Вспоминает ли он о нашей прогулке так же часто, как это делаю я? Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями о ней. Мне так сильно хочется его поцеловать. А если судить по выражению его лица и участившемуся дыханию, думаю, ему тоже.

***

Когда мы возвращаемся, все уже сидят за столом. Вокруг него по четыре стула у каждой из сторон и по одному с торцов для родителей. Себастьян занимает пустой стул рядом со своим отцом, а я сажусь слева от Себастьяна. Со мной сидят Лиззи и Аарон, а напротив их бабушка с дедушкой и Фейт.

На столе расставлены тарелки и сервировочные блюда с едой, к которой никто не приступает. Когда Себастьян легонько пинает меня под столом и кивком показывает на свои сложенные руки, я понимаю, почему.

Точно. Время молитвы.

— Отец наш небесный, — начинает Дэн, закрыв глаза и склонив голову. Я тут же делаю то же самое. — Мы благодарим Тебя за пищу и милость Твою, которые Ты ниспослал нам. Благодарим Тебя за близких и новых друзей, которых Ты привел к столу нашему. Прошу, благослови эту пищу, чтобы она напитала и укрепила наши тела и умы, и мы могли бы следовать Твоим наставлениям. Прошу, благослови всех тех, кого нет рядом с нами, и пусть они найдут безопасный путь домой. Мы благодарим тебя за все, Господи, и просим о Твоем благословении. Во имя Иисуса Христа, аминь.

Над столом раздается общее тихое «Аминь», и тишины больше нет. Все позвякивают столовыми приборами и передают друг другу блюда. Фейт просит куриных наггетсов, Аарон спрашивает, поиграет ли папа с ним в мяч завтра после школы, а Лиззи рассказывает о грядущей поездке в летний лагерь для девочек.

Я смотрю на выбор напитков: вода, молоко, клубничная газировка Shasta и, что еще хуже, рутбир. Естественно, нигде ни капли кофеина. Наливаю себе воды со льдом.

Дэн передает Себастьяну тарелку с индейкой и улыбается мне.

— Таннер, Себастьян говорил, что ты из Калифорнии.

— Да, сэр. Из Пало-Альто.

Положив себе немного мяса, Себастьян держит тарелку для меня и подбадривающе улыбается. Мой мизинец соприкасается с его. Ощущение от этого едва заметного контакта я буду помнить еще несколько часов.

Эйб подается вперед и ловит мой взгляд.

— Ты переехал из Калифорнии в Юту? Должно быть, это ощутимая перемена.

Я смеюсь.

— Еще какая.

Со своего конца стола на меня с сочувствием смотрит мама Себастьяна.

— Не могу себе представить, каково это — переехать из мест, где солнце светит почти круглый год, туда, где мрачные и снежные зимы.

— Это не так уж и плохо, — возражаю я. — Здесь очень красивые горы, а туманов мне и там хватало.

— Ты катаешься на лыжах? — спрашивает меня Джуди.

— Немного. Хотя бы раз в год мы ездим на трассы в Сноубёрд или к Каньонам.

— Всей семьей? — снова вливается в беседу мама Себастьяна.

Я киваю и, взяв блюдо с картофелем, запеченным с сыром, кладу немного себе в тарелку.

— Ага. Нас тут четверо. У меня есть младшая сестра Хейли.

— Какое красивое имя, — замечает мама Себастьяна.

— Мои родители обожают прогулки и активный отдых, — говорю я. — Папа ездит на велосипеде, а мама обожает бегать.

Прожевав и проглотив, отец Себастьяна спрашивает:

— А чем они занимаются? Себастьян сказал, что вы переехали сюда из-за работы твоей мамы.

Этот ваш Себастьян знатный болтун.

Сделав глоток воды, я ставлю стакан на стол.

— Да, сэр. Она технический директор в NextTech.

За столом заинтересованно хмыкают.

— Когда здесь открыли филиал, ей предложили его возглавить, — еще больше интереса со всех сторон. — Она пишет код. В Калифорнии она работала в «Гугл», а теперь здесь.

— Ого, — произносит Дэн, явно впечатленный. — Должно быть, это отличная работа, раз ради нее она уволилась из «Гугл». Я слышал, платят у них очень неплохо.

— А его отец врач в долине Юты, — добавляет Себастьян. Я с улыбкой поворачиваюсь к нему. Он хвастается. Он гордится мной.

Глаза Джуди удивленно округляются.

— Я каждую среду работаю там как волонтер! Как его зовут?

— Пол Скотт. Он кардиохирург.

— Я его знаю! На том этаже мне приходится бывать нечасто, но все говорят, что он добрейшей души человек. Он еврей, верно? — удивленный, что бабушка Себастьяна не знакома с ним, но при этом идентифицирует его как еврея, я киваю. — Он всегда очень внимательный, и медсестры его очень любят, — потом она подается вперед и драматическим шепотом добавляет: — И он очень симпатичный, если мне будет позволено это сказать.