Шрифт:
Раз цепями, так пусть золотыми
Утопить в любви свою жажду
Заводи свою
Песню номер шестнадцать
По ночам самолетики снятся
С чего бы им взяться
Я буду плакать – ты будешь стесняться
И ни о чём не знать
Дверь в вагон открылась, вошел Тюня:
– Ррюкзаак я твой собррал. Через полчаса прибываем.
– Угу.
Волна сухого жара ударила сначала в желудок, потом в сердце. Голова опустела. Наступало время действий.
Кодя вынес мой рюкзак и встал рядом. На плечо опустилась мокрость, тихий голос коснулся уха:
– Если придет огонь – позови воду. Если нападет песок – позови воду. Если земля задержит тебя – позови воду. Мы помним тебя, Дара, – голос стал еще тише. – Мы знаем, что ты ищешь. Помоги нам… Помоги нам!
Я поднесла руку к плечу. Маленькие лапки почти невесомо встали на подставленную ладонь. Ростом существо сантиметров пятнадцать, стрекозиные крылышки блестят слюдой в лучах солнца, синяя пушистая гривка волос, зеленовато-голубая кожа, крошечные лапки с перепонками. Создал же Господь такое чудо! Хотелось смотреть на это крылатое нечто, слушать тихий журчащий щебет и «ни о чем не знааа-а-ать»…
– Дара, нам пора, – Кодя смотрел на меня снизу вверх, сурово, холодно, не ожидая ничего хорошего.
– Да. Нам пора, – эхом откликнулась я.
7.
Широкий перрон, длинная лестница и – вокзал. Круглый, уютный, пахнущий креозотом и блинами. Нарядная сине-белая вывеска «ПРИСТАНИ» с нарисованным маяком. Мы обошли здание вокруг и к моему неописуемому удивлению увидели строение, известное как «остановочный павильон». Но вместо привычных «А», «Т» или «М» на табличках с графиками движения транспортных средств были написаны «ОД», «ОЭ» и «ЗЭ». Я пощупала Кодю за плечо, но гном, что-то обсуждая с Тарасом Прокопьевичем, и только пошевелил растопыренными пальцами в смысле «отстань, болезная».
– Тюнь… Тюня, – позвала я кота, а когда он подошел ко мне, спросила. – А что такое «ОЭ»?
– Открытый экипаж.
– А-а…
– Закрытый экипаж, – Митрофан корчился, пытаясь дотянуться до лопатки задней лапой.
Я наклонилась и стала чесать рыжую спину. Кот блаженно зажмурился.
– Надеюсь, что «ОД» это не огнедышащий дракон, – пробормотала я, и на остановке стало тихо.
Я перестала мацать толстого котейку, и посмотрела вокруг. Что еще я сделала не так? Сострадательные взгляды попутчиков были прикованы ко мне. Даже Кодя, даже Тюня смотрел на меня, как на неизлечимо больную.
– Открытый дилижанс, кхгм… – произнес низкий хриплый голос за спиной. Очень не хотелось оборачиваться. Очень! Но – надо.
Ну вот – да. Росту в нем где-то полтора КАМАЗа. Из узких ноздрей вырывается горячее дыхание, воздух возле морды дрожит и плавится. Светло-серые глаза с металлическим блеском, вертикальные темно-синие зрачки. Радужка чистая, без посторонних вкраплений, надбровные дуги ярко выражены, наросты над ушами крупные, ярко окрашены, приблизительный вес – около тонны, может быть чуть больше, крылья плотные, без повреждений, равномерно окрашены, цепляющий коготь не сломан, хвостовая часть гребня окрашена ярче черепной, значит – самочка, молодая девочка совсем, не старше сотни, крааасаавица… А что у нас тут? Правый передний опорный сустав увеличен… Так-так-так. Травма у нас была. Да ты ж моя хорошая. Куда ж мы влезли так неосторожно? Ну-ка, лапу подними. Угу-угу. И даже соленых ванночек мы не делали, я уж не говорю о давящей повязке! Так… А если сюда надавить? Больно, ну тихо-тихо, моя маленькая. Больше не буду. Ну что же так неосторожно! Взрослая девочка, а таких элементарных вещей не сделала. Ну что ж мы с тобой, милая, делать будем, а?
– Я только прогревала, кхгм-кхе… Взлетать трудно. Кхе.
– Ну, кто ж сразу прогревает такие повреждения! Конечно, трудно взлетать! Скажи спасибо, что не заднюю лапку повредила, а то как… А? Чего? – Кто-то настойчиво дергал меня сзади за рюкзак.
– Капа. – Кодя смотрел на меня черными от ужаса глазами. – Лапку отпусти… Лапку, говорю, дракону… а?
Я медленно вернулась в сознание. Под пальцами была упругая синяя чешуя, в чешуе была лапа. Четвертая лапа. Эта четвертая лапа росла из дракона. Который… которая сейчас стояла на остальных трех и внимательно смотрела мне в лицо, изогнув длинную шею и стараясь дышать в сторону. Было очень тепло. Жарко было очень… Может быть – в обморок? Нельзя. А бледный Кодя все пытался оттянуть меня в сторону от дракона. А я все держала ее за лапу.
И тут меня согнуло пополам, и неуместный, безумный, но спасительный хохот спас мою бедную голову от быстрой и долгой поломки. Да-а-а… Давно я так не смеялась.
На меня смотрели странно, дракон щурила глаза и тихо фыркала, выпуская в сторону струйки раскаленного воздуха. Глядя на испуганные лица окружающих, я никак не могла остановиться и совершенно скисла от смеха.
Наконец, отхохотав и отдышавшись, я вернулась к осмысленному осмотру лапы. И я точно знала, что надо делать.
– Как тебя звать, деточка?
– Кхгм… Антиса, – пробасила дракон. – Ты мне поможешь?
– Постараюсь.
– Ты где остановишься?
– Кодя, где я остановлюсь?
– Гммм… ннну, мы еще не решили…
Антиса вытянула гибкую шею и посмотрела на гнома близко. Кодя опять побледнел.
– Она будет жить там же, на маяке? Кхгм…
– Эээмн… Да, на маяке.
– Тогда я найду тебя завтра. Когда тебе удобно меня принять?
– Принять? Ах, принять… Ну да. В полдень. Кодя, там вода рядом есть?