– - Мама, я в раю, -- слабым голосом сказал я, но, поскольку никто не услышал, вынужден был повторить торжествующим воплем: -- Я в раю, мама!

Толпа ответила в одобрительном духе: как же иначе, мол. Здесь преобладали бесшабашные младшекурсницы, и в одежде у них все было продумано и предусмотрено: тонкие талии были обтянуты и подчеркнуты, шея и плечи открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала, что они способны погубить человека; остальное всё было припрятано с настолько большим вкусом, что мне в лицо бросилось три литра крови, отчего оно даже в темноте стало красным, как флаг -- того и гляди начну темноту разгонять наподобие прожектора.

Долго заниматься разгоном мне, однако, не дали: по самому носу дернул целый ряд локтей, обшлагов, рукавов, концов лент, душистых шемизеток и платьев. Галопад летел во всю пропалую: вымахавший в косую сажень Невилл Лонгботтом, рыжая и визжащая от восторга Джинни Уизли, Лаванда Браун с голубым пером за ухом, Кэти Белл с пером белого цвета, армянский студент по обмену Сорян, блестящий от пота Дин Томас, сверкающий белыми зубами на темном лице, Полумна Лавгуд, француз Зинедин Зизу, Драко Малфой, Пэнси Паркинсон -- всё поднялось и понеслось...

– - Танцы -- это хорошо!
– - проговорил слегка помятый я через несколько минут, медленно пятясь в более спокойные широты.
– - Но в малых дозах. В больших дозах я сейчас готов воспринимать только алкоголь. И еще любезную мою Гермиону. Подь сюда, селянка.

– - Интересно, а я буду "любезной", если останусь потягивать эту огненную вкуснотень в трех шагах от тебя?

– - Истинные пророки и святые лишены высокомерия, -- сказал я смиренно, -- Если Гермиона не идет ко мне, то я подойду к Гермионе.

И подошел. Свечи в вышине мигали красным, золотым и синим не хуже светомузыки, радостный визг в отдалении складывался в мелодический рисунок. И она стояла одна среди толпы, бесстыдно и безупречно красивая, стояла и смотрела...

– - Мужчина, вы такой обаятельный, я положительно не могу перед вами устоять!
– - засмеялась девушка, обхватывая меня за шею одной рукой. По правде говоря, одной было довольно мало, но в другой она сжимала полупустую бутылку с зеленой шейкой, которая того и гляди норовила хрустнуть от прикладываемых усилий. Перед глазами у меня начали свои подлые разведывательные полеты игрушечные вражеские вертолетики.

– - Предлагаю усилить накал отдыха, -- сказал я, артикулируя, как бешеный.
– - Танцы -- вчерашний день... в буквальном смысле, потому что уже заполночь. Предлагаю отбыть наверх, для продолжения...

– - Банкета!
– - Гермиона пьяно мотнула головой.
– - Хотя нет: я есть не хочу. И пить... тоже не хочу!

Бутылка со звоном улетела на пол, но не разбилась: слава коврам!

– - Вот! Отдохнуть хочу!
– - определилась девушка и заглянула мне в лицо, повиснув на шее, словно мартышка на лиане: -- Гарри Поттер, приглашаю тебя отдохнуть!

– - Возражений не поступило, -- заявил я и поволок ее к лестнице наверх. Мы все-таки уже порядочно накидались -- лестницы словно жили своей собственной жизнью, они ходили ходуном и чуть ли не вращались вокруг собственной оси. Какой идиот придумал такой неудобный способ восхождения? Пришлось удовлетвориться грязноватым лифтом с кнопками, которые уже второй год тлели горьким неприятным дымом.

– - Гарри?
– - требовательно сказала Гермиона. Теперь она обнимала меня за талию, но делала это скорее по причине плохой координации, нежели спонтанно возникшей симпатии.
– - А что ты думаешь о женщинах?

– - Одно хорошее. Женщины, скажу я тебе, это такой предмет, про который...

– - Ах, так ты нас, значит, считаешь предметом? Шовинист! Феодал!

– - Но зато самого наилучшего качества в этой проклятой вселенной! Поди-ка попробуй рассказать или передать всё то, что мелькает на их смеющихся лицах, все те излучинки, намеки -- нет, любезная Гермиона, ничего такого словами здесь не передашь. И это, кстати, довольно печально, ибо, как всем давно известно, женщины любят ушами.

– - Женщины, чтобы ты знал, любят совершенно другим, -- сказала вдруг Гермиона абсолютно трезвым голосом. Лифт звякнул и остановился. Дверь пришлось открывать одной рукой, другая была накрепко занята отнюдь не упирающейся девушкой. В коридорах и общей гриффиндорской зале не было ни души -- все сознательные парни и девушки праздновали сейчас внизу, а идиотов на факультете не держали, они быстро отсеивались.

– - Ну что, легендарный Гарри Поттер, -- рассмеялась Гермиона снова, танцующим шагом пройдясь по комнате. В камине клокотал огонь, и в его переменчивом свете она казалась юной богиней-вакханкой, легкомысленной и порочной.
– - Развлекай меня!

– - Мы же уже пьяные, зачем нас еще развлекать?
– - нашелся было я, и это было правдой только наполовину. Алкоголь стремительно выветривался из крови, ему на смену приходило какое-то сладкое щемящее предвкушение. Ведь все уже решено, все знаки поданы, ответы получены, и если только не случится чего-то совсем уж запредельного, мы проведем ту ночь вместе, а там уже, потом, наутро -- а, черт да будь что будет!