Но Матильда без сомнений уверенно направилась к противоположной стене, находящейся как бы в тени, где деревянные панели оказались выдвижными ящичками.

Любовно поглаживая кирасу, Брада почувствовала себя гораздо уверенней, с сожалением отодвинула смертоносный арсенал от фламберга до метательных ножей и разобранного в чехле лука — придёт и их черёд перебрать, просмотреть, почистить. Но сейчас, пожалуй, цеплять всё на себя, чтобы не выслушивать от Лидии (и отца Апия — остальных она в расчёт не брала) занудствований, как она не бережёт себя, не стоит. Достаточно и кинжала (в две ладони) и привычного наряда для верховой езды без дополнительных укрепляющих пластин.

Пока Матильда помогала облачаться — как это ни грустно, но без помощи этой словоохотливой девчонки Браде было не обойтись. Даже напялить рубаху с одной рукой — проблема, не то, что зашнуровать кожаную безрукавку или надеть сапоги. Наёмница, заподозрив в служанке неплохой источник информации о житье-бытье на этом непростом постоялом дворе, ненавязчивыми вопросами направляла юркий язычок девчонки. И если ответы на вопросы о погоде или самочувствии самой Матильды, если честно, её совсем не интересовали, то иные крохи из эмоционального вороха были весьма любопытны и важны. Наёмницу очень интересовали люди, имеющие, как бы это сказать, доступ к её Лидии, но в благонадёжности которых у неё были сомнения. Загадочный Гарч, якобы лояльный граф РоАйци с небезынтересным племянником, который, несмотря на демонстративную холодность к простолюдинам, очень занимал ветреную голову служанки (при том не приятной внешностью, сколько неким пикантным моментом, явно связанным с принцессой — и сбившаяся на краткий удар сердца речь воспитанницы, вызвавшая у Брады подозрение, таки нашла своё объяснение; что ж, дело молодое, бедной девочке надо как-то снимать стресс — на этот счёт у Брады не было никаких предубеждений), идущий на поводу недоброго нрава Лири, непонятная компания наёмников, умудряющаяся всегда находиться в нужном месте в нужный час — к ним уже отдельные подозрения, как к «тёмным»: невиданному ею вообще в наёмнической среде троллю, отличающемуся пакостным характером гоблине, так и другим: высокорождённом, сумевшем задурить голову Оливии, лучшей подруге принцессы, ну и наконец, человеке, слухи о котором бродят один невероятнее другого, плюс недавно появившаяся шалюрка — во время объявленной войны первейшая претендентка на роль убийцы наследницы престола. Один только гном был более-менее понятен Браде: пьёт пиво в неимоверных количествах, при оказии не прочь сунуть в котомку всё плохо лежащее.

Одевшись в привычную одежду, несмотря на бесконечный монолог Матильды и в связи с этим усилившуюся головную боль, почувствовала несказанное облегчение — по крайней мере, теперь не стыдно появиться на людях. И усмехнулась неожиданно, поглядев на привлекшее вновь её внимание блюдо с едой, а также находящийся чуть дальше (будто стоит задуматься и приложить дополнительное усилие, чтобы дотянуться) кувшин. Служанка же восприняла это, как поощрение, прибавив в скорости и красках.

Ну и ветродуйка, — беззлобно подумала Брада, а сама обратилась в слух, ибо речь пошла об ужасной дикарке, исчадии ада и кровопийце, колдовством и прочими(!) ухищрениями совратившей хорошего и доброго наёмника. Услышав последнее, Брада вздохнула разочарованно — на лицо пересечение интересов. А неумение этой вертихвостки дать достойный (не только словесный) отпор сопернице, более усугубило подозрения наёмницы касательно последней.

Благосклонно кивая в ответ, Брада достала кинжал и вплотную занялась куриными ножками, щедро запивая великолепным красным вином, по первому требованию поданном и наливаемым Матильдой. Аппетит, как говорится, стоит только разбудить — и он тебя сам сожрёт. А для хорошего аппетита доброе вино и вкусная еда — будто дровишки для костра.

Через какое-то время удовлетворённая наёмница сыто откинулась назад, опираясь на руку, даже с некоторым удивлением лицезря следы жевательной деятельности — даже крошки хлебцов подмяла и яблоко схрумала, оставив горку разновеликих костей и огрызков. Матильда тоже была впечатлена, сидя напротив на табурете, и уже без прежнего огонька нанизывая слова. А что, это закон природы: в большом теле много места, которое не нужно стесняться заполнять, — Брада благодушно похлопала себя по изрядно надувшемуся животу — жест, совершенно далёкий от благородного этикета, но точно передающий настроение… Неплохо бы поспать, — мелькнула коварная мысль, веки тут же предательски отяжелели…

Но тут она неожиданно встрепенулась в наступившей тишине. Ещё чего?! Расслабилась, старая драконица! Делу и действию предпочитает постель? Не бывать этому! И рывком, опираясь рукой о столешницу, попыталась встать, резким движением вновь напугав тихо сопевшую Матильду. Пошатнулась, но устояла. Парочка пробных шагов по комнате, властно остановила дёрнувшуюся к ней служанку. Терпимо — устоит. Пора уж косточки размять. Бросив небрежно Матильде: «Прибери тут», — дабы не увязалась за ней драконья помощница, подволакивая правую ногу, отправилась в длинный ознакомительный путь по постоялому двору.

Знакомые лица гвардейца и амазонки в коридоре у двери принцессы, уважительные приветствия (Брада едва сдержала ухмылку, оттого, как непроизвольно подтянулись те при виде неё), чуть задержалась, глядя на бесконечность (как казалось) пролётов ступеней вниз (паническую мысль: а точно ли она сможет это одолеть? — она задушила в зародыше и постаралась не обращать внимания на постреливающее и будто скрипящее правое колено). В большом трапезном зале никого не было, и она, мысленно вытерев трудовую испарину, с чистой совестью сделала остановку у стойки, заказав у улыбчивого молодого человека пиво. Облокотившись — сесть не решилась — вдумчиво и с расстановкой выдула его. Денег за чудо-напиток не потребовали, и это решило её сомнения — вторая кружка ушла следом в сухую глотку.

Сам гостевой двор понравился основательностью и продуманностью, а самое главное, защищённостью. Чтобы не привлекать внимания (любого спектра взглядов: от заботливых до любопытствующих и жалостливых), постояла в сторонке за кустом сирени, понаблюдала за деловой суетой во дворе. Видела, как убыла пятёрка конных гвардейцев — узнала одного в лицо, видимо, на дежурство, потом знакомая парочка наёмников Сетра: невозмутимый длиннющий Кол и мрачный, будто ещё больше раздавшийся вширь, Лири неспешно покинули двор. Уже удовлетворившись увиденным, она собралась поискать местечко для задницы (ноги с непривычки требовательно подрагивали), когда во двор пожаловала весьма представительная делегация важных пожилых мужчин. Один из охранников на воротах умчался в дом, и вскоре оттуда явилась Лидия в компании дворян, гвардейцев и амазонок. Маркиза РоПеруши и Оливию Брада узнала, остальные… ну, тоже кто-то из своих. После непродолжительных переговоров все погрузились кто в тут же поданные кареты, кто верхом (Лидия — умница, села с тройкой пожилых мужчин; растёт девочка — при её-то любви к конным прогулкам!) и куда-то поехали.

Брада выбралась из своего укромного уголка и пошла в дом-гостинницу. У неё в планах была ещё парочка мест для посещения, но она пока решила ограничиться одним, и, вздохнув, поплелась по длинному коридору прямо, насквозь проходя всё здание — на задний двор, где, по словам Матильды, предпочитали проводить время беспокоившие её наёмники (если не жрали в трапезной в три горла и не дрыхли в своих комнатах наверху). Отчего-то Лидия их исключила из графика дежурств по району, и вообще предпочитала не пользоваться их услугами. Что это? Недоверие? Или условия найма, на которые не может пойти принцесса? Неужели они о себе такого высокого мнения? Надо будет поинтересоваться у Лидии.