Идиллию нарушил многоголосый бубнёж где-то совсем рядом. Конечно же, слух уловил его сразу, но ведь можно иногда отключить уши в угоду мимолётным радостям?

Ностромо, заинтересовавшись шумом, безбоязненно повёл коня вправо по плавно огибающей выступающие островки зарослей, тропке. А вдруг там большой, враждебно настроенный отряд? Вздохнув, Каэлен оглянулся — Ройчи еще не появился, и покорно поплёлся за гномом.

Открывшаяся из-за поворота картина, его, в принципе, умевшего не удивляться ничему, поразила до глубины души. Как говориться, жизнь — главный подносчик сюрпризов.

На опушке собралось около тридцати разумных, судя по расположению, делящихся на две выясняющие отношения — пока словесно — группы. Посредине находились два лидера, а за спинами кучковались остальные. Количественный и расовый состав были тоже весьма любопытны. С одной стороны присутствовала пятёрка стоящих в живописных позах — кто любовался бабочками, кто внимательно изучал совершенные ногти — как бы совершенно расслабленные и к происходящему не имеющие никакого отношения, дроу.

Каэлен скривился, словно раскусил в яблоке гусеницу. Соперничество с тёмными высокорождёнными, частенько переходящее в кровавые столкновения — тысячелетняя традиция, которая только в последнее время перешла в холодный, вооруженный и крайне хрупкий нейтралитет. О котором, между прочим, запросили сами дроу. Причиной, по мнению Каэлена, был паскудный характер тёмных братьев. Если светлых высокорождённых неспроста считали высокомерными, холодными и заносчивыми, то в тёмных все эти качества были на несколько порядков выше. И если эльфы в конце концов смогли переступить свою гордыню и пригласить в качестве союзников тех же гномов и презираемых людей, то дроу были выше этого. Они ни с кем не объединялись, и за свою жизнь Каэлен не видел ни одного тёмного в интернациональных наёмнических отрядах. Они могли терпеть рядом лишь себе подобных.

Противоположный лагерь же был гораздо многочисленнее — так навскидку Каэлен определил, не меньше двадцати, по составу же люди и орки самого разбойничьего вида, при чём, верховодили именно последние. Часть ватажников просто валялась на земле, отдыхая, лениво прислушиваясь, о чём припираются широкий, даже по меркам орков, главарь с отстранённым, невозмутимым, смотрящим куда-то мимо беловолосым дроу. Другая же часть, возбуждённая и настроенная агрессивно, нервно теребила оружие, выстроившись неровным полукругом за вожаком, с вызовом поглядывая на тёмных эльфов.

Еще между враждебными группами лежали — вначале эльф подумал, что это разновеликие тюки, но после того, как один из них ощутимо пошевелился, он понял, что это спеленатые разумные, как минимум двое.

Ностромо без опаски продолжал движение к месту конфликта, Каэлен же решительно остановился и требовательно окликнул гнома — зачем им, мол, чужие разборки? Тот понятливо кивнул, тоже остановился и громко позвал какого-то Жбана, интересуясь, что случилось. Расстояние было локтей в двести, но для Ностромо с его луженой глоткой это была не проблема, и он был услышан. С земли приподнялся огромный лохматый детина, прищурился, пытаясь определить, кто его зовёт. Узнал, разинул в улыбке щербатый рот и призывно махнул рукой. И снова плюхнулся на тюфяк — кричать ему было лень.

Гном сплюнул, посмотрел назад, за эльфа, откуда, как слышал тот, из рощицы вышел Ройчи, бросил поводья Торопыги и поспешил к ватажникам. Любопытство — еще одно слабое место его товарища. Если он не узнает, что здесь происходит (ведь дроу — нечастый гость в обжитых землях), он потеряет сон, станет вредным и невыносимым. То, что «светлый» направился, грубо говоря, к скоплению «тёмных» не сильно встревожило эльфа — всё-таки на ничейных землях цвет не имеет того критичного значения, нежели на других территориях. Но то, что Ностромо легко может сунуть свой нос в чужой спор, хоть в качестве арбитра, хоть — участника, — вот этого опасался. А то, что его товарищ знаком с каким-то бандитом с большой дороги, его совсем не удивило — коммуникабельности гнома позавидовал бы любой дипломат или шпион. Каэлен уже сомневался, что гном ходил пить пиво с какими-то гномами. Впрочем, с него станется облазить кучу стоянок и перезнакомиться со всеми, попивая за знакомство — и бесплатно! — хмельной напиток. Ко всему прочему, Ностромо был весьма прижимист и при случае никогда не был прочь сэкономить на своём, а в данной ситуации, их общем кошельке. Ведь их «отрядную кассу» Ройчи доверил именно ему, как понимал Каэлен, преследуя несколько целей: во-первых, это гном, по природе своей лучший хранитель денег, во-вторых, по практичности, торговой хватке и умению контролировать их быт, ему не было равных, и, в-третьих, зная беспокойный характер товарища, это был еще и значительный сдерживающий фактор — при наличии большой суммы на поясе, он лишний раз задумается, идти ли на поводу желаний — всё-таки подводить друзей Ностромо не хотел ни в коем случае.

— Что происходит? — спросил из-за плеча Ройчи.

Каэлен пожал плечами.

— Вон, сейчас прискачет наш любопытный дракоша, и всё расскажет.

Человек отвернулся, бросил оценивающий взгляд на солнце, потом на накатанную дорожку посреди поля. Эльф легко читал его мысли. Хоть у его товарища и была дублённая шкура, жариться на солнце он не очень любил.

— Дойдём до нормальных земель, уговорю Ностромо приобрести телегу и парочку конячек, — пробурчал он. — Вернее, еще одного, к Торопыге.

— За ними нужно ухаживать и кормить, — заметил высокорождённый, не очень любивший это занятие.

— При правильной постановке вопроса, — усмехнулся человек, — Нос всё сделает сам.

Эльф лишь согласно кивнул, это было весьма заманчиво — поберечь ноги.

Вернулся запыхавшийся и радостный гном и сходу зачастил:

— Не поверите, что произошло! Ночью к банде Грызула прибилось двое «тёмных»: тролль и гоблин, якобы погреться у костра в компании нормальных разумных. Я при этом присутствовал, еще и удивился: какие только Вериния не подбрасывает союзы: гоблин и тролль, — гном восхищенно покачал башкой. — Грызул был не против: всё таки тролль, при всём своём дурном характере — это сила, им просто нужно уметь управлять. Да и гоблин казался не глупым, а ведь среди них самые умелые следопыты и разведчики. Всё было хорошо до того момента, пока кто-то из ватажников не обнаружил пропажу половины туши быка, которого к вечеру приволокли охотники. Часть пошла на вертел, — пояснил гном, — часть оставили впрок. А тут такое… недоразумение, — Ностромо хлопнул себя по коленям и заржал во всю глотку, смешно подрагивая бородой.

Представив картину, как мечутся с факелами взбешенные разбойники, сами кого хочешь лишающие пропитания, эльф невольно хмыкнул, но больше всё же повлиял комичный вид товарища — уж больно он заразительно смеялся. Рядом не выдержал и улыбнулся Ройчи.

— Что дальше то? — поторопил разошедшегося подгорного человек.

— Фу-х, — выдохнул тот и продолжил:- В общем, Грызул психанул, дал одному в ухо, другому, велел заткнуться и не метать икру, словно обделавшийся лосось и не затаптывать следы. Но внутри стоянки уже ничего не было разобрать: пол быка будто испарилось. Самые суеверные бандиты даже принялись судорожно вспоминать молитвы и обещать свечи всем богам, каких могли наскрести по закоулкам своих пустых голов. Грызул смекнул, что тут не обошлось без магии, и уже решил кого-нибудь зарубить для поднятия боевого духа в отряде. Но тут кто-то таки обнаружил характерный след, отходящий от стоянки. Всей толпой они бросились по нему. И, чтобы вы думали, куда он привёл? — Ностромо торжествующе замер.