Ратник, не видя особого желания как-то реагировать на его слова — что возьмёшь с этих сумасшедших наёмников, таких вроде внешне безобидных, а на деле показавших, что шутить с ними или задирать их — смерти подобно, немного потоптался на месте и проговорил с просительными интонациями:

— Его милость ранен, и с ним сейчас дружинный лекарь — целитель, к сожалению, сейчас не с нами. Но он говорил, что разговор конфиденциальный, и вроде как важен для вас.

— Я с тобой, — громко заявил Ностромо, тоже спешно приводя себя в порядок.

— Я буду рядом, — просто сказал эльф, уже чистый и с заплетёнными в косу волосами.

— Подождите, — засуетился солдат, видя, что не выходит у него максимально точно выполнить пожелание господина. — Его милость сделал ударение, что разговор не для лишних ушей, — видя, что наёмникам в принципе на это начхать, привёл последний аргумент. — Разве вы нам не доверяете? После всего этого? — указал на место схватки, лицо его приобрело такое выражение, что Ройчи понял: для этих людей совместный бой, особенно, против «тёмных», значит очень много. Как в некоторых культурах преломление хлеба становится гарантией безопасности собеседника, так и тут, наверняка имеет место быть нечто похожее, и ожидать предательства сродни оскорблению. В глазах ратника мелькнуло недоумение, переросшее в холодок, который он и выплеснул в следующих словах: — Если вы так опасаетесь за свои жизни, можете идти вместе к барону. Я скажу его милости о вашем недоверии, и он, уверен, отведёт своих людей дальше, чтобы не мешать разговору…

— Стоп-стоп, — Ройчи примирительно поднял руку. — Боец, ты не так всё понял. Просто у нас друг от друга секретов нет. Впрочем, как и главного нет, — тут он, конечно же, немного лукавил, потому что в принципе его слово, как разумного, собственно и собравшего всех их, было чуточку весомей, нежели у остальных. Но что главное — в людских землях, кому быть старшим, как не человеку? — Веди меня.

Солдат молча развернулся и пошёл, видимо, решив не загружать голову лишней информацией и ненужными эмоциями: наёмники — есть наёмники, помогли — хорошо, нет — это их дело. Хорошие бойцы? Ну, так что? Как говорится: на одного с мечом легко могут отыскаться свои трое с вилами. Особенно, если в спину. Поэтому есть простая истина: не стоит задирать нос, чтобы не прозевать волчьей ямы.

— Почему я не вижу сержанта? — нарушил молчание Ройчи.

— Погиб, — скупо ответил боец.

— Жаль, — искренне бросил наёмник.

Агробарец пожал плечами — он вообще стал чересчур задумчивым. А может это просто такое философски фаталистическое отношение к жизни и смерти, которое всегда имеет место быть в опасных и тяжёлых местах проживания, на фронтире, например. Мириул говорил, что барон и его люди с севера королевства, а там, судя по всему, суровые места: хватает и «тёмных», и бандитов, и непролазные леса, где легко нарваться на всякую нечисть, и предгорья, в которых просто спрятаться не совсем хорошему разумному или неразумному.

Барон выглядел неважно: бледный, с заострившимися чертами лица и застывшим, будто оцепеневшим то ли от боли, то ли от невесёлых дум, взглядом. Суетился лекарь — судя по сумке, по внешнему виду, как и позвавший наёмника гонец, только что вышедший из боя. В пяти локтях справа расположилась парочка уцелевших телохранителей — личных гвардейцев, оруженосцев в тяжёлых доспехах. Барон, услышав шаги, попытался принять более соответствующее встрече положение, болезненно скривился, сел ровнее.

— Ройчи, — представился наёмник.

— Барон Селий РоТарий.

Дворянин скользнул оценивающим взглядом по собеседнику. Простая, без особых изысков, но добротная одежда и защита. Такое же оружие — настоящее, боевое. По внешнему виду — обыкновенный солдат удачи без особых ценностей и твёрдых принципов за душой. Возможно, какой-то надцатый дворянский отпрыск, выпавший из родительского гнезда в поисках приключений и удачи. Держит себя чересчур просто и легко. На деле же вон как били уруков эти разумные с, в принципе, не притязательными, если б не расовая принадлежность, внешностями. Сумасшедший гоблин, сразу не понравившийся барону — дома, на севере, попадись тот на глаза, сразу бы отправился прямиком в костёр всего лишь из-за принадлежности к «тёмным» — творил чудеса, с каким-то неистовством и полным равнодушием к смерти резал глотки своим естественным союзникам по цвету. Да и остальные… То, что он видел, впечатляло его, закованное в броню, сердце.

— Спасибо, что помогли всё-таки.

Ройчи не мог не уловить двусмысленности в словах барона, но предпочёл не обратить на неё внимания.

— Уруки — наши враги, мы не могли не вступить в бой.

Они помолчали какое-то время, словно бы продолжая диалог о том, что наездники, разобравшись с баронским заслоном, неизбежно занялись бы их компанией. С другой стороны, наёмники — сколько их участвовало в схватке? Четверо? Пятеро? Выждали, когда «тёмные» втянуться в бой, перестанут их воспринимать, как потенциальных врагов, и нанесли удар. Ну и что, что полегла, наверное, половина состава заслона, а сам барон не факт, что выживет. Позицию ведь удержали, «тёмных» не пропустили.

Ройчи без улыбки глядел на благородного, также легко читая его мысли, с мимолётной отстранённостью констатируя, что рана в живот у сидящего перед ним человека весьма плоха, и если ему срочно не будет оказана помощь хорошим целителем, то за его жизнь он не даст ни гроша. И, конечно же, он не будет просить Худука посмотреть барона — у них впереди очень сложный маршрут, в который они должны двинуться во всеоружии и полными сил. Хватит того, что пришлось помахать мечами, и, как бы краткосрочна не был их выход, он выпил часть энергии, а гном вообще получил по башке. Пусть он и хвалится своей природной твердолобостью, как известно, удары по голове не способствуют укреплению здоровья.