Будто прорвав плотину гнетущей тишины, собравшиеся в едином порыве выплеснули на него словесную волну.

Переводя взгляд с одного яростного лица на другое, Ройчи с трудом угадывал слова — конечно, при желании он и по губам мог прочитать текст, но особого смысла в этом не было — и так всё было понятно. Когда даже Листочек будто шипел, выплёвывая на древнем языке проклятия «тёмным» вперемешку с вполне конструктивными идеями расчленения шаманов и их сопровождающих, то что говорить про Худука, находившегося в состоянии тихого помешательства (он открывал рот, но не кричал, как обычно, он просто о чём-то умолял его, своего товарища), Ностромо, бьющего себя пудовыми кулаками в грудь, будто пытающегося ему что-то доказать или Мириула, за столько лет истории королевства, воочию наблюдающего тёмный ритуал, причём не где-нибудь, а посреди родной столицы, где поленьями в жутком шаманском костре служили его земляки; какой-нибудь дремучий крестьянин мог испугаться, но только не он, истинный житель королевства дворянских кровей, воспитанный жёстким и непреклонным Гарчем. Лишь Шани сохранила хладнокровие. Возможно оттого, что её, дитя глухих лесов, пережившую немилосердную гибель родных, сложно было чем-то удивить. А может, ей вообще было начхать на всё: агробарцев, людей, «тёмных», события, прямо не относящиеся к предназначению (добровольно либо по стечению обстоятельств — не важно), взваленному на хрупкие плечи.

— Тише, — негромко произнёс Ройчи, пристально и словно с каким-то новым интересом рассматривая своих спутников.

Как ни странно, он был услышан. Напряжение момента можно было оценить по сдавленному, хрипящему дыханию, разрывающему грудные клетки, раздувающимся, словно в поисках врага ноздрям и сверкающим (либо прищуренным) глазам.

— Вы готовы сегодня умереть? — он с жёсткой полуухмылкой обвёл наконец-то приобретающие осмысленные выражения лица. — Вижу, что готовы, — вздохнул, бросил задумчивый взгляд в сторону грязного смотрового окошка. — Чтобы хоть как-то эффективно помочь нашим близким и знакомым в Ремесленном квартале, нам нужно не сломя голову мчаться к ним, пытаясь угнаться за хвостами ягиров, а нанести удар именно здесь, — голос его затвердел. — В силу нескольких причин. Первая: движущая сила, условно говоря, голова и сердце урукского боевого отряда — это их шаманы, и только сразив их, мы можем внести смятение в их ряды и реально подкосить силу «тёмных» наездников. Второе: уруки уже который день находятся в городе, и, поверьте, шаманы зря времени не теряли — они насытили свои посохи людской кровью по самую кромку да ещё и с запасом. И это ещё не всё, — он как-то устало опустил плечи, — судя по мощности и выплескам энергии, которые, я уверен, вы ощущаете, ритуала, проводящегося сейчас на ваших глазах, это может быть взрыв такой силы, что в случае чего выжжет всё живое на огромном пространстве — пострадает не только Ремесленный квартал, но и значительная часть города, — он посмотрел на Мириула. — Я видел последствия таких воздействий. В некоторых случаях разумные предпочли покинуть очернённую местность, бросить город, сжечь изменённый лес, — агробарец поёжился под его взглядом, но лишь крепче сжал зубы, а наёмник, будто в такт своим мыслям, согласно кивнул. — Надеюсь, вы понимаете, что противостоять в таком виде урукам — чистое самоубийство, — он поднял руки, словно демонстрируя отсутствие хорошей защиты, качественного оружия, а самое главное, наличия охраняющих защитных амулетов от тёмного колдовства — грубо говоря, внезапно покинув Ремесленный квартал и, схватив то, что было под рукой и, довольствуясь тем, что было на них сейчас, они совершенно не были готовы к противостоянию «тёмным»; это всё равно что на мирно идущего путника натравить какую-то неожиданную напасть, но надень на него хорошие доспехи, дай меч гномьей работы, крепкий щит, доброе божье благословение, отгоняющее нечисть, усиль его защиту магически — и он готов будет выйти даже против дракона! — в таком составе, что тут сказать, их, мягко говоря, мало. — Но попытаться-то мы можем? — на лицо его вновь сошла полуухмылка. — День сегодня хороший, и негоже мужчине — воину искать более благополучный час для игр со смертью.

Лица и фигуры соратников вдруг как-то стало покидать напряжение, сменяемое вниманием и сосредоточенностью. Решение принято — они будут драться! А жизнь каждого — незначительная дань богам за возможность побольше уничтожить врагов.

— Предлагаю такой план. Лис, Нос и Мириул, вы должны пробраться вот к тем домам, — он указал рукой. — Не думаю, что это будет сложно сейчас — вряд ли вы встретите кого-то живого, но всё равно будьте осторожны. Видишь, Лис, вот тот магазинчик с высокой крышей — отличная позиция для тебя, а Нос и Мириул будут тебя прикрывать. Твоя задача, как ты понимаешь, вывести как можно больше подшаманов из строя — их вроде бы тут трое. На самого шамана даже не трать стрелы — он в таком состоянии, что взять его может только ближняя сталь. Нужно вам отвлечь на себя телохранителей и охранников. Их до полусотни, и наверняка кто-то останется, но чем больше вы оттянете на себя и уничтожите, тем проще будет нам с Худуком. Расстояние там, — он прищурился, — локтей двести — двести пятьдесят. Да и пленные с твоей стороны, так что тебе и кости в руки, Лис. Авось жертвы не совсем одурманены, смогут разобраться в происходящем и сделают ноги. Мы же с Худом уходим на противоположную сторону и тихонечко, не высовываясь и не привлекая внимания, ждём шума с вашей стороны. Наша цель — шаман, — он хлопнул ободряюще по плечу гоблина. — Никому не запрещаю остаться в живых. Напрасно не рискуйте, — поймал взгляд шалюрки. — Шани, — твёрдо, со звякнувшей сталью в голосе он обратился к девушке, — на тебе Руфия. Ты обязана сберечь её. В случае нашей гибели действуй по обстоятельствам, но главное, постарайся найти целителя и вытащить её из города…

Долгих несколько ударов сердца Ройчи выдерживал пронзительный чёрный взгляд девушки, после чего она молча склонила в согласии голову.

— Барон Гойя СетинТар, начальник охраны его милости Устойи ПремурТара, графа Северосрединного, посла Великой Тарии в Агробаре.

Так неожиданно началась эта встреча. То-то ему показалось знакомым лицо седовласого тарийца. РоГичи тут же пригласили «на разговор» к послу, попросту говоря, к столу. Но капитана разрывали противоречивые мысли. С одной стороны его волновала судьба его людей, стоящих под стрелами промозглой ночью. С другой же, эта встреча могла быть ещё большей неприятностью, нежели пересечение со стражей РоШакли. Ведь это же тарийцы! Надменные, много о себе мнящие братья по барскому происхождению, постоянно сующие свой нос везде, тревожащие границу Восточного предела, стараясь выиграть у Агробара ещё хоть пядь земли. С точки зрения РоГичи первейшими зачинщиками переворота могли быть именно они. И вести своих людей в этом случае было сродни короткому пути на плаху. Ладно, они воины — гвардейцы, а Велья с дочерью? А тайна принцесс? Хоть он и был уверен в своих бойцах, но каждый ли сможет удержать язык за зубами, когда палач настойчив и виртуозен?

Но голос разума и логики взял вверх. Во-первых, отталкиваясь от времени и места, посол никак не тянул на заговорщика. Да и внешний вид плюс неоднородный состав защитников — тут и местные жители, и явные солдаты (разобрать их принадлежность в темноте капитану не удалось), и сами тарийцы в характерных островерхих шлемах и особой пластинчатой броне. Поэтому, упрямо воздел подбородок (чем вызвал быстро мелькнувшую в бороде тарийского барона улыбку), и потребовал провести своих людей внутрь защитного периметра, по возможности предоставить раненому целителя, кров и пищу остальным. Да, прозвучало несколько самонадеянно, тем не менее, СатинТар согласно кивнул и подозвал кряжистого воина и отдал короткие распоряжения. После чего РоГичи вновь пришлось лезть на баррикаду и, презрев сомнения, давать указания о сотрудничестве уже гвардейцам. Открылась не очень приметная дверь одного из домов, и вышедшие оттуда воины стали помогать его людям нести раненого, разгружать телегу, после чего один из ополченцев, взяв под уздцы коня, повёл его назад по улице, наверняка к какому-то скрытому проезду. Умно. Баррикада, видимо, стационарная и сделана на совесть. Есть, конечно, в этом минус. Но, впрочем, наверняка у защитников есть ответ и на этот вопрос.

Затем его провели в один из домов, где в небольшой трапезной в свете масляных ламп и уютного потрескивания камина он и увидел посла Великой Тарии в несколько неподходящем случаю домашнем халате (правда, капитану королевской гвардии всегда были чужды условности), Устойю ПремурТара, которого, конечно же, по долгу службы наглядно знал. И ещё одного человека, видеть которого совсем не ожидал.

Граф РоТай, яркий представитель Восточного предела, один из верных сподвижников лорда РоАйци, моложавый мужчина с правильными чертами лица и тёмно-русыми волосами, изрядно взятыми сединой, немного вальяжно развалившись в кресле в простой тунике, и слегка заспанный, словно только-только вырвали из объятий сна, держал в руке бокал, которым отсалютовал, иронично поглядывая на капитана.

Ситуация вырисовывалась парадоксальная, и РоГичи пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы сдержать эмоции и даже мимически не выдать своего удивления.

Первая волна захватчиков, учинивших переворот и способствовавших смерти короля, была якобы с Восточного предела, те же отряды егерей, весьма эффективно действующие вдоль границы, поэтому вину за случившееся, естественно, возложили на лорда РоАйци, номинального хозяина той части королевства. Но РоГичи-то знал, что старый лорд верой и правдой служивший династии РоБерушей в общем и Элию Четвёртому в частности был оговорен — он этого не затевал, мало того, ни сном, ни духом не ведал о происходящем, пока его не арестовали. То, что были задействованы весьма высокие силы, а также предатели из ближнего круга лорда — это несомненно, но как смогли обмануть столь влиятельного и могущественного сановника — ибо даже при сборных отрядах, переодетых в форму и цвета воинов восточного предела, к столице были приведены и настоящие, действующие части гарнизона — вопрос интересный, а механизм требует отдельного рассмотрения. Но все эти сведения пока можно было отложить до реальных следствий и разбирательств — даст Единый, они последуют, а вот ближайший соратник пленённого лорда вот сидит перед капитаном, живой и здоровый, судя по хорошим глоткам из бокала, и о судьбе своего владетеля может лишь сожалеть. При этом он спокойно сидит за одним столом с тарийцами, в силу географии с которыми, особенно в последнее время, у них трения, частенько от слов переходящие в локальные пограничные конфликты.

Вежливо поздоровавшись, РоГичи сел на стул поближе к камину, принял из рук барона СетинТара подогретое вино, и вдруг почувствовал, как коварная усталость настойчиво накатывает на него, требуя для начала телу принять удобное положение, вытянуть натруженные ноги и, сделав несколько глотков благотворного, целительного напитка, закрыть глаза… Всего лишь несколько часов волшебного, такого желанного сна. Но расслабляться нельзя! — билась в мозгу настойчивая мысль, и он постарался собраться. Неожиданно уловил внимательный, чуточку насмешливый — но так, по-доброму, понял капитан — и понимающий взгляд.