— Капитан… Прейр, вроде ваше имя? — заговорил посол. РоГичи молча кивнул. — Мы здесь общаемся без официоза. Сами условия диктуют это. И уважаемый граф и Гойя вполне со мной солидарны по этому вопросу, — РоТай вновь флегматично поднял бокал, сигнализируя, что услышал и одобрил сказанное, не отрываясь при этом от успокаивающего, какого-то неторопливого пламени камина. Барон же, сидя по правую руку от своего непосредственного начальства никак не отреагировал. Типичный тарийский солдафон: вызывающий, надменный, — с внезапным раздражением подумал РоГичи.

ПремурТар в каком-то смысле выгодно отличался от своих земляков. Склонный к полноте, розовощёкий и улыбчивый, в возрасте где-то до сорока — как бы не совсем соответствующем должности посла (хотя краем уха капитан слышал, что Устойя приходится каким-то дальним родственником тарийскому королю, но считал, что оного выбрали исключительно по комплексу качеств, которые нужны при родственно-напряжённых или братски-натянутых отношениях между их странами). Он умел производить впечатление, увлекательно рассказывать занимательные истории (привлекающие внимание не только женщин), сглаживал углы при появлении в Агробаре родственников — сановников — земляков, которых агробарцы окрестили «важная деревенщина» (этакое пограничное состояние между хамоватостью, заторможенностью и недалёкостью, причём косила эта беда тарийцев без разбору и вне сословий; но нужно иметь ввиду, что и сами агробарцы в глазах тарийцев выглядели не лучше; что поделать — высокая политика: когда короли меряются чванством и драконами, то и простому люду не следует в этом отставать), был крайне любвеобилен, но проводил свои амурные дела столь деликатно и виртуозно, что у мужского пола агробарского двора это вызывало лишь усмешку, в крайнем случае — лёгкую зависть (при этом почему-то мужчины иронично или злорадно косились друг на друга, будто это не их жена — сестра — дочь не устояла под напором), в алкоголе знал толк, но мог составить компанию не только самому Элию, предпочитавшему изысканные напитки с тонкими вкусовыми вариациями, но и группе серьёзно настроенных дворян, хотя под столом никогда не был замечен. Устойя ПремурТар — ещё та тёмная лошадка, и при всей своей внешней безобидности, РоГичи знал наверняка, что отправить кого-то на тот свет «для пользы дела» (своего лично или Великой Тарии — не важно) у него рука не дрогнет, а об искусстве интриги в его исполнении говорит хотя бы тот факт, что за пять лет (совсем не простых, хоть и называемых «мирными») посольской службы тарийский король не посчитал нужным его сменить, а при дворе Элия Четвёртого даже самые отъявленные фрондеры стали предпочитать решать с ПремурТаром дела и вопросы полюбовно.

— Прейр, — мягко, но настойчиво вернул внимание собеседника к себе посол, — я вижу, что дни у вас были непростые, и коль вы уж наконец оказались среди друзей и в безопасности, сам Единый велит принять созерцательное положение, — РоГичи буквально почувствовал, как наливаются веки, а вкрадчивая, негромкая речь теряет смысловую выразительность, переходит журчать куда-то на край сознания. — Но есть несколько вопросов, требующих немедленного прояснения, дабы не было потом неясностей, — он вздохнул и почесал холёный нос. — Столица вашего благословенного Агробара — не побоюсь этого эпитета, так как за несколько лет жизни здесь я успел полюбить как город, так и его жителей, и даже чувствую себя иногда больше агробарцем, нежели тарийцем, — хохотнул ПремурТар, — Гойя, не хмурься, ты столько здесь не жил, — РоГичи, переведший взгляд на барона, увидел абсолютно равнодушное лицо, напрочь лишённое даже намёка на какую-либо эмоцию. — Так на чём я остановился? — словно задумался посол, вновь возвращаясь к капитану с лёгкой полуулыбкой, глаза же, как два арбалетных болта — поёжившись, нашёл сравнение гвардеец — словно продолжали искать мишень. — Ах, да. Ваш благословенный Агробар пронизала паутина предательства, и это меня чрезвычайно огорчает, — скорбно поджал губы, а на переносице обозначилась драматическая, выразительная морщина. — Встрепенувшийся РоГичи, буквально вынырнувший из сладкого омута сна при слове «предательство» не смог не оценить вошедшего в роль ПремурТара. Если это не высшая степень лицемерия, то что? Не искренность же, дракон его возьми?! — Чтобы между нами не было недопонимания, я прямо-таки жажду услышать историю ваших приключений от какой-то отправной точки, считаемой вами началом, до трогательного воссоединения семьи. — Капитан невольно вздрогнул и невольно отвёл взгляд — оперативно, однако, собирается у них тут информация… О, как же он сейчас уязвим! Что-то такое мелькнуло в глазах тарийца, твёрдое и безжалостное, что он понял: если его слова чем-то не удовлетворят того, ему не жить. Как и его гвардейцам. Велья вряд ли пострадает — всё-таки ПремурТар не воюет с женщинами, но откажется ли он использовать её в каких-то своих целях, РоГичи не знал. — Но стараясь всё-таки следовать законам гостеприимства, мы предлагаем вам пищу, — он повёл пухлой рукой с блеснувшими перстнями чуть ли не на каждом пальце над столом. — А также наши истории с уважаемым графом РоТаем в качестве развлечения, пока рот ваш будет занят, а разум построением логически выверенной цепочкой событий, излишние краски в которой при всей моей тяге к искусству, предлагаю опустить. Как и вымысел, и прочие фантазии, ограничиться фактами — в общем, советую не переходить рамки правды.

Тон был совсем не угрожающий, скорее, этакое благодушное предупреждение. Придраться к словам собеседника РоГичи было не к чему — с ним максимально честны и требуют в ответ того же. Стоит ли делиться с находящимися в помещении всем или сразу попытаться «красиво погибнуть»? Может отыскать некое срединное решение — у капитана, как он понял, было время на размышление, пока говорят другие, но… Тут много не надумаешь. Просто нужно довериться чутью, а возможно собеседники раскроются каким-то неожиданным образом, либо сами их рассказы натолкнут на хорошую идею, поэтому РоГичи, изобразив улыбку — такую, натянутую слегка — и, плюнув на условности, которые, как выяснилось, он придумал себе сам, вздохнул полной грудью, действительно пытаясь расслабиться. Чему быть, того не миновать, а фатализм, в последнее время его часто выручавший — не самое плохое прибежище для королевского гвардейца, потянулся к сыру, так как давно ощущал острое чувство голода, а бокал отставил в сторону. Мёртвому сложно жалеть о недовыпитом, зато живой легко может наверстать упущенное.

— Ну, уж, вы, уважаемый Устойя, и мастер складывать слова, — с полуухмылкой прогудел граф; его движения были несколько вялые, чересчур неторопливые. Пьян? Не выспался? И то, и другое, и третье? Во всяком случае, речь его была внятной. — Только напрасно, мне кажется, нагоняете на капитана тоску. Я знаю его, как хорошего, исполнительного офицера, преданного агробарскому трону, — прозвучало несколько двусмысленно, и при этом РоГичи задумался, откуда это граф с Восточного предела, как и его владетель, лорд РоАйци, не частый гость столицы (сам Прейр, конечно же, знал его, но близким знакомством, как говорится, похвастать не мог), наслышан о нём? — И к так называемой вами «паутине предательства», как мягко выразились вы, уважаемый посол, вряд ли имеет отношение, — подчёркнутое слово «вряд ли» и тяжёлый взгляд, которым наградил его при этом граф, совсем не сочетались с уравновешенной речью дворянина и расслабленной позой.

РоГичи с лёгкой отстранённой ехидцей подумал, что если он их не удовлетворит, им придётся тянуть жребий, кто будет убивать его.

— Но раз уж вы настаиваете на такой очерёдности: вначале хозяин, потом гость, то вам, Устойя, и начинать, потому как хозяином я чувствую себя только при королевском гвардейце, но не как перед вами, — и пояснил недоумевающему по поводу сказанного капитану — то ли такая завуалированная шутка, то ли изощрённое оскорбление. — Это удивительное место, — приподнял руки, демонстрируя окружающее, но Прейр понял, что не только трапезную имеет ввиду тот, — изначально застолбил уважаемый посол, точнее, он жил здесь неподалёку, но в связи с известными событиями немного расширил зону влияния, — РоТай широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами. — У тарийцев тяга к не своей территории вообще в крови, — завершил саркастически.

— Пока есть те, кто не умеет рачительно относиться к собственной земле, нужно их учить, — отреагировал ответной улыбкой на выпад ПремурТар.

— Право хитрого? — уточнил, прищурившись, граф.

— Право сильного и мудрого, — не остался в долгу посол.

— Что-то я не заметил, что наши воины уступают вашим.

— В том-то ваша и беда, агробарцы, что силу вы склонны отождествлять с мускулами и крепостью клинка. А тарийцы, не отрицая вышесказанного, преимущество отдают разуму — сильному, крепкому, хозяйственному.

— Да это же повтор моих слов! — удовлетворённо воскликнул граф, хлопнув от избытка чувств по колену, едва не расплескав вино в другой руке. Он изрядно оживился и даже поменял позу, облокотившись о стол и склонившись в сторону оппонента.

Да он просто очень пьян! И чувствовалось по азарту в глазах, что этот спор — давнишнее и пока не надоевшее времяпрепровождение этих двух людей. Да и потому, как они легко друг друга понимают, знакомство их имеет хороший срок.

Но тут Устойя недовольно посмотрел на графа, то ли напоминая, что сейчас не время и не место для словесных забав, то ли укоряя за неуместное «расслабление». А РоГичи осознал ещё одну важную вещь: что бы ни происходило сейчас в столице и вокруг, какие б неурядицы и конфликты не были заявлены между королевствами, эти двое заодно, то есть, вместе будут выкручиваться из подбрасываемых судьбой ситуаций и советоваться друг с другом по возникающим проблемам.