Воскресенье. 3-й день и 3-я ночь

Закончился праздник,

Клоками висит мишура.

Все разбрелись.

И нам тоже с тобою пора.

Автор

Последнее утро фестиваля. Финита ля комедия. Просыпаются все с грустными нотками предрасставания. Вроде и немного времени провели вместе, а как-то свыклись друг с другом, с музыкой и исполнением, которого уже никто и никогда не повторит. Песня – искусство временное. Закончилось время – и магия звуков растаяла…

С утра пораньше у палатки неизменный Гошенька со стаканом в руке и грустными глазами. А подать уже реально нечего: всё что было съестного, съели вчера, а уж про выпивку вообще промолчу. Даже у мажористого Лёсика запасы оскудели и приблизились к нулю.

Хмуро идём умываться к общественным умывальникам и приводим себя в порядок. Чищу зубы и краем глаза замечаю по правому флангу от себя Мустанга, он тоже с серьёзной миной чистит зубы.

– Вер, давай адресами обменяемся, – вдруг предлагает Игорь. От неожиданности я чуть зубную пасту не проглатываю. Прямо как в пионерском лагере! Были бы красные галстуки – на них бы все расписались и оставили свои адреса со слёзными пожеланиями добра и счастья.

– Что, серьёзно, будешь писать? – сомневаюсь я.

– Почему бы нет.

– Хорошо. Я вообще-то письма писать люблю – пофилософствовать можно, когда настроение есть.

– Здорово. Спишемся тогда. Приеду – напишу.

На том и порешили.

У палатки всё те же мыслители – Жираф с Паломником, у них вечно найдутся какие-нибудь темы для умопостроений. Жираф возмущается:

– Паломник, мир слишком многолик, чтобы сводить его к каким-то схемам или классификациям. Люди – очень неустойчивая биоструктура. Сегодня он душа-парень, а завтра – хладнокровный убивец.

– Не соглашусь. Всё можно структурировать и классифицировать. Будет, конечно, какой-то процент погрешности, но незначительный на общем фоне. Моя любимая типология людей – космогенная.

Всё человечество можно разделить на три типа. Основной тип, самый многочисленный – это люди-планеты. Тепла не дают, но содержат в своей орбите спутники – детей, супруга, родителей.

Высший тип людей – это люди-солнца или люди-звёзды. Они излучают энергию, делятся с нею другими (делятся едой, деньгами, а главное – теплом своей души). Высший тип развития этих людей – святые.

Низший тип людей – это люди-«чёрные дыры». Поглощают любые виды энергии, ничего не отдавая взамен (отбирают или воруют еду, деньги, раскачивают других на отрицательные эмоции, не брезгуют ничем вплоть до убийства). Самый низший тип развития этих людей – сатанисты, – философствует Паломник.

За разговорами незаметно проходит время. К обеду все разъезжаются – бесплатный автобус постепенно всех отвозит в город, партию за партией. Наша палатка тоже собрана. С двойняшками договорились, что сразу едем к ним – приведём себя в порядок до похода в Дом культуры, а то видок у нас у всех ещё тот.

Местные многих музыкантов разбирают по своим квартирам. А «бездомным» придётся до вечера пережидать в парке на лужайке или ещё где-то. Лёвика с его Лёкой тоже деловито пристраиваю к двойнятам, а то ходят вдвоём, как неприкаянные. И Гошенька за нами увязывается. И Жираф с Паломником. И ещё какой-то безымянный для меня народ, не могу ж я всех запомнить, у меня память девичья.

В результате желающих поехать к Валере с Лерой оказывается так много, что некоторые не могут влезть в автобус. Начинается весёленький процесс сжатия и уплотнения, чтобы в автобус запихнулись все жаждущие. Напихиваемся, как селёдка в бочку, с шуточками и остротами, у всех вдруг начинается смех без причины. Настроение ни с того, ни с сего подпрыгивает вверх, и к городу мы подъезжаем, хохоча до изнеможения непонятно над чем.

По особому распоряжению наш автобус едет прямиком к коттеджу двойнят. Это в черте города. Здание больше напоминает старинный готический замок. Классно. Я ещё ни разу не была в гостях у «новых русских».

Нам разрешается делать что захотим и располагаться где захотим. Родители на эти дни перебрались в другое место (видимо, особнячок у людей не в единственном экземпляре).

Хожу по дому, как по музею. Кто-то очень даже комфортно устраивается в этой жизни. Интересно, долго мне ещё ходить? Хоть душевых комнат в доме и несколько, имеются на каждом из трёх этажей, очередь в каждый необъятная. Ожидающие начинают тарабанить в двери и призывать к совести тех, кто моется. Наконец, моя очередь подходит. Вот это счастье! Это и есть настоящее блаженство. Я как будто не только смываю с себя всю грязь, накопившуюся за эти дни, но и сбрасываю старую кожу, и теперь такая чистенькая-чистенькая, хорошенькая-хорошенькая.

Девчонки вспоминают, что где-то в недрах их рюкзаков валяются косметички, и кое у кого есть цивильная одежда, чтобы переодеться. У меня в наличии чистенькая футболочка и бриджи. Волосы, помытые дорогущим хозяйским шампунем, соблазнительно блестят и пахнут. В общем, начинается таинственный процесс перевоплощения фестивальных замарашек в очаровательных красоток.

Когда мы выходим преображённые, парни на несколько секунд теряют дар речи и не сразу идентифицируют, кто из нас кто. Ловлю на себе восторженный взгляд Мустанга. То-то, знай наших. Я на самом деле умею кружить голову парням, если у меня есть настроение. И мне на пути лучше не попадаться. Потому что, вскружив парню голову, я обычно теряю к нему интерес. Но с Мустангом всё как-то по-другому. Может, я влюбилась?