В результате все соглашаются на ничью, и мы с Лёсиком идём пить на брудершафт. Мустанг по этому поводу страшно недоволен. Но это уже его проблемы. Тем более что и я не в восторге от того, что на его руке сосиской висит Лера и отцепляться не собирается. Лёвика не вижу, он тихим ангелом где-то растворился со своей Лёкой. Но ничего, завтра ещё увидимся.

Рассаживаемся у своего костра, весело болтая. Причём у нашего костра такая толпа, что сидят просто в несколько рядов, как в театре. Откуда только народ берётся? Своих им что ли костров не хватает? Двойняшки с их ухажёрами тоже у нас. Приглашают после награждения в Доме культуры всех к себе домой на флэтник. Приглашение касается, ясное дело, группы «Дикие мустанги», но все остальные сидящие у костра скопом тоже получают зелёный свет на квартирник. Так сказать, шуба с барского плеча. Одна на всех. Это хорошо, поскольку билет у меня на понедельник, и я не представляла, где буду ночь коротать. Думала, на вокзале придётся перекантоваться. А тут такой сюрпрайз.

Начинаются песни у костра. Сижу рядом с уже знакомой колоритной парочкой – Жирафом и Паломником. Они постоянно заняты какими-то абстрактными беседами, причём Жираф, как правило, чем-то недоволен:

– Хорошо быть патриотом России, глядя из окна на вечный Рим или забавляясь с красоткой в Париже, или попивая лечебную водичку в Баден-Бадене, или живя на вилле миллионера в Капри.

– Да, согласен, – говорит Паломник, – раздражает это тупое сюсюканье русской интеллигенции от имени народа. При этом самого народа никто в глаза не видел. Ну, не считая собственного лакея и кухарки. За это не признаю русскую литературу с философией.

– А вот русские мужики любят посмеяться над собой. При этом если чужой посмеётся – получит в морду.

– Да у нас всегда так: или в морду кулаком или целоваться. Середины нет.

Меня, как истинного библиотекаря, задевают нападки на русскую литературу.

– Это чем же вам русская литература не угодила? – обращаюсь я к критиканам. Оба удивлённо поворачивают головы в мою сторону.

– Вот ещё защитница выискалась, – насмешливо фыркает Жираф.

– Я русскую литературу в обиду не дам! – запальчиво восклицаю. – О русской философии промолчу, так как считаю, что таковой в принципе не существует, и вся она у нас сводится к русской идее. А вот за литературу и подраться могу!

– Ишь ты, какая боевая, – смеётся Паломник. – Лично я считаю, что любое слово уводит человека от первозданной истины.

– Слова придают форму целостному энергетическому потоку.

– Слова искажают чистую энергию мысли. Когда человек энергию космоса транслирует в звук – он уже искажает её в силу своей духовной неразвитости, а также особенностей биологического строения тела. Поэтому у разных народов одно и то же понятие или предмет выражают разные слова. Но все они – как испорченный космический телефон. Оттого и не люблю я литературу. Я музыку люблю. Она ближе всего стоит к выражению космической энергии.

Мы начали спорить о сущности слова, о писателях и поэтах как его духовных проводниках из мира идей в мир людей и о всяком таком в том же духе. Во время нашего диалога с Паломником Мустанг как-то заскучал, а потом демонстративно ушёл с подошедшей Лерой. Ну и Бог с ним. Что я в нём нашла?

– Литература сродни мифотворчеству, согласись, – опять гнёт своё Паломник. – А мне, может, неинтересны чужие мифы, мне гораздо интереснее создавать свои.

– И что, создаёшь?

– Создаю. Только не пАрю ими окружающих.

– Ну да, видимо, тебе противопоказана литература. Тебе ближе история с её хронологической фактурой.

– Что ты! – отмахивается от моего предположения Паломник. – Какую истину можно найти в истории? Ещё хуже литературы – та хоть открыто признаёт свою вымышленность.

– История-то что тебя не устраивает?

– Вообще одно враньё! Вот мы с тобой сидим у костра. И нас двоих попросят написать историю сегодняшнего дня. Для меня он будет насыщен размышлениями и спорами с разными людьми, для тебя – музыкальным творчеством. И мы оба будем правы и историчны. А как понять человеку, который здесь не был, что же в действительности было сегодня на фестивале? И вообще – он музыкальный или философский?

– Пусть суммирует все свидетельства.

– Всё равно это будет не полная правда. Вот живой пример из Великой Отечественной войны. Прохоровское сражение. Кто его выиграл? Жуков приписывал заслугу себе, Рокоссовский говорил, что Жуков накануне сражения «умыл руки», и решение о начале битвы принимал только он, то есть это заслуга Рокоссовского. Они оба после войны не могли разобраться даже в этом вопросе – кто внёс больший вклад в этот Коренной перелом войны. Что уж говорить за всё остальное!

– Кстати, – решаю блеснуть интеллектом. – А ты знаешь, где была ставка Рокоссовского во время Курской битвы?

– Ну, ясно, где-то под Курском, конкретно не помню.

– Представь себе – она была на территории бывшего монастыря Коренной пУстыни. И после этого случился коренной переворот в войне. Каково? Вот тебе и энергия слова.

– Да, это интересно, – наконец соглашается со мной Паломник.

Уже далеко за полночь, я страшно устала. Ныряю в свою палатку и моментально засыпаю.