– Девушка-то есть? – интересуюсь.

– Да, на ролевой игре познакомились. Лёка. Мой волшебный эльф. Но только мы живём далеко друг от друга. Летом вот созваниваемся и ездим вместе по играм и фестивалям. Она очень замечательная, моя Лёка, – он произносит это с такой нежностью, что я понимаю – Грошик влюблён. Ну и прекрасно.

– А у тебя кто-то есть? – задаёт он встречный вопрос.

– Не, я сама по себе. Замужество – это так скучно и однообразно, точно не для меня. Любые отношения – оковы и клетка для свободолюбивой души.

– Здесь-то какими судьбами?

– Да подруга пригласила. Кстати, в поезде я песню одну услышала, зацепила меня. Бахмута песня. Не знаешь такого?

– Знаю, конечно. Его все завсегдатаи музыкальных тусовок знают. Классный парень. Я вообще офигел, когда его в первый раз услышал. Темно было. Слышу – «Хава нагилу» кто-то наяривает. Голосяка – мощнейший! Думаю, подойду, посмотрю. Дядя, наверное, нехилый поёт с таким голосищем. Подхожу – пацанчик щупленький, типа меня. Я вообще обалдел.

– Спой что-нибудь из его песен. У тебя получится, я знаю.

Грошик пожимает плечами.

– Он на самом деле лирические песни в основном пишет. У него очень чуткая душа.

– В поезде парень пел «Фадо о мазурке». Спой. Знаешь её?

– Знаю. Хотя лучше самого Бахмута её никто никогда не споёт.

И он заиграл причудливый испанский мотив и запел про «нежность и боль догорающих звёзд», про бродячий ветер, который принёс музыку мазурки…

Лёвик на самом деле тоже здорово поёт, голос у него также нехилый. И душа с пульсирующим нервом.

– Как это красиво: «Бокалы приготовь хлебнуть луны»! – восхищаюсь я.

Мы выпиваем ещё немного за творческих людей и начинаем дуэтом петь наши любимые песни из репертуара школьных времён. Видимо, это и выдаёт наше секретное убежище.

– Ну как вам не стыдно? – голос совести в лице Инги, стоящей под ручку с Валериком (если откровенно – висящей на его руке, дабы не упасть по случаю не совсем трезвого состояния). Рядом – стайка разношёрстных девиц, пребывающих в разной степени подпития, но одинаково озлобленно косящихся на Ингу. – Сбежали от всех, бутылку втихаря распиваете. Ну-ка, шагом марш к нашему костру!

Инга отбирает у нас вино и ведёт к палатке. Мы послушно топаем следом.

Когда подходим к нашему костру, Лёвик мне шепчет:

– Я сейчас приду. За Лёкой схожу, а то бросил её одну.

Я киваю. Сегодня я потрезвее буду, нежели вчера, и замечаю у нашего костра колоритных типажей. Двое из них сидят рядом со Мустангом. Я подсаживаюсь рядом. По глазам Мустанга вижу – рад мне. Довольно ухмыляюсь в душе. Отрадно, что где-то запропастилась эта вездесущая Лера. Что греха таить, себе ведь врать бесполезно – ревную я к ней Мустанга. Где логика? Мы ведь даже и не поговорили ни разу нормально с ним. А вот ишь ты подишь ты – ревную. Дуры мы, бабы, никакой в нас логики нет.

– … Нет, думаю, не выдержу я этого послушания, бежать надо отсюда, – вещает между тем долговязый длинноволосый тип с бородой (хотя по возрасту ему – едва ли за двадцатник, юнец). На груди у него болтается внушительный крест размером, наверное, с букварь. – Понимаешь, Паломник, послушание – это как служба в армии: шаг вправо, шаг влево – побег. Никакой свободы выбора.

– А как ты, Жираф, хотел? Только так можно научиться смирению и побороть гордыню, – пожимает плечами парень в ковбойке и очках (не солнечных, видимо, зрение у него не очень).

– А как же свобода выбора, единственное право человека на земле, данное от Бога? Я так себе понимаю: где есть свобода выбора – там Божественное, где свободы нет и за тебя кто-то решает – там сатанинское.

– Ну что ты мелешь? Ты совсем одурел – монастырю такое приписывать? – закипает Паломник. – Вот ты бесовщины нахватался! Всегда есть свобода выбора: в монастырь идти или в миру оставаться. А уж если пришёл – будь добр смиряться, засунь свою гордыню куда подальше.

– Пошли, перекусишь, – берёт меня за руку Мустанг и тащит к «столу».

– Только, чур, без выпивки! – сразу отбиваюсь я от предложений моего «состаканника». – На сегодня с меня хватит. Во всяком случае, до концерта.

– Заметь – я и не предлагал, – ухмыляется хитрый Игорь.

– Я бы чайку выпила, – вдохновенно мечтаю я. – А ещё лучше – кофейку.

– Да не вопрос, – Мустанг исчезает в недрах палатки и выныривает оттуда с банкой растворимого кофе. – Вот, скоммуниздил у Лёсика, он всё равно в отрУбе. Я сам кофе люблю. Правда, не растворимый, а настоящий.