Однако самой большой моей спортивной страстью после тенниса был, безусловно, футбол. Долго я даже не мог решить, что все-таки у меня на первом плане – теннис или футбол?

В футбольном клубе «Спартак» меня приняли как своего. Я быстро бегал и неплохо видел поле. Но самое главное – много забивал. Почти не было такого матча, когда бы я уходил с поля без гола. Я играл за все команды – от пятой до первой (в зависимости от занятости на теннисе или в театре).

Довольно скоро на меня обратили внимание и специалисты футбола. Тренер Владимир Иванович Горохов одним из первых рекомендовал меня в команду мастеров. Три тренера – Вольрат, Квашнин, Сотников, в разное время руководившие столичным «Спартаком», приглашали меня всерьез заняться футболом, гарантируя место в центровой тройке команды мастеров. Но я играл, получая от этого огромное удовольствие, и главное, футбол мне служил хорошей подготовкой ко всем теннисным соревнованиям.

В то же время теннисное начальство категорически было против этого моего увлечения. Виктор Владимирович Коллегорский, в ту пору руководитель тенниса, привел меня к председателю общества Николаю Петровичу Старостину и стал жаловаться, что я играю в футбол.

– Сломает ногу, что тогда будет? Кто будет выигрывать для «Спартака» чемпионат по теннису?

В то время спартаковское общество было очень сильным. Легкоатлеты, теннисисты, волейболисты, баскетболисты, хоккеисты, футболисты… все старались быть первыми. Это поистине был старостинский «Спартак».

Наш председатель – сам замечательный футболист, выдающийся деятель спорта, ярчайшая личность советского физкультурного движения. Не случайно и, безусловно, справедливо он был удостоен высших наград страны, в том числе и звания Героя Социалистического Труда. Николай Петрович всегда был справедлив, требователен, характер строгий, фигура грозная. Он много сделал для советского спорта, нашего «Спартака», для всех нас. Мы очень любили нашего председателя, но и боялись.

И вот я вместе со своим другом, известным теннисистом и хоккеистом Зденеком Зигмундом, стою перед Старостиным.

– Футболом увлекаешься? – оживился Николай Петрович. – А кого играешь?

– Центрофорварда или полусреднего, – ответил я.

– Ну и как, получается? – заинтересовался еще больше Старостин.

Зденек Зигмунд не удержался и тоже включился в разговор:

– У него техника лучше, чем у многих наших мастеров! А удар какой! Головой как играет!

Старостин на минуту задумался, а потом неожиданно для всех так прореагировал на жалобу Коллегорского:

– А в футбол-то с именем в спорте легче начинать играть, чем это имя завоевывать…

Тут уж я не утерпел:

– Да какая там игра, Николай Петрович, когда бутс 46-го размера нигде достать не могу!

– Ну, это беда небольшая, – улыбнулся Николай Петрович. – Вот тебе записка на обувную фабрику. Там директор – мой брат, Андрей Петрович. Все сделают в лучшем виде. У хорошего футболиста должны быть и хорошие бутсы.

Андрей Петрович Старостин был моим кумиром в спорте. У нас в Загорянке была футбольная команда. Она не знала поражений. Хорошо играли братья Николай, Иван и Степан Тюльпановы, Борис Смыслов, впоследствии нападающий московского «Спартака». Бессменным вратарем был известный летчик-испытатель Юрий Новиков. В нападении отличались мой брат Юрий (ныне народный артист СССР, лауреат Ленинской, Государственной премий, кинорежиссер) и известный теперь спортивный журналист Александр Ермаков.

Я всегда представлял себя Старостиным, то Андреем, то Николаем, то Александром, в зависимости от того, на какое место в команде меня ставили. Но больше всего любил подражать Андрею Петровичу. Мечтал так же, как и он, удостоиться звания заслуженного мастера спорта СССР, быть награжденным орденом «Знак Почета». Смелое желание, не правда ли? Но моя мечта осуществилась.

И вот я в кабинете у Андрея Петровича. И вместо запрещения играть в футбол получаю новые, сшитые по ноге бутсы. Ну как тут было удержаться от соблазна! Тем более что играть я стал сразу за дублирующий состав «Спартака», и в первом матче против торпедовцев великолепный футболист команды мастеров и сборной Станислав Леута с моей подачи забил гол, решивший исход встречи.

В следующей игре – с «Локомотивом» – я сам забил три гола (3:0). Потом был матч с дублем «Зенита» (мы выиграли 5:2), и я опять забил три мяча. Вот что значат бутсы – шикарнейшие, белые – они сверкали, а уж когда мяч летел от этой белой бутсы в ворота, ляжешь спать и вспоминаешь, как это ты забил, как мяч попал в сетку. Сколько удовольствия!!!

Спроси любого футболиста, и он тебе точно скажет, когда, где, при каких обстоятельствах он забил гол. Он все это помнит. Это действительно так.

За дубль «Спартака» играли такие известные в спортивном мире люди, как Анатолий Сеглин, Владимир Горохов. Когда кто-то из них бил штрафной, навешивался мяч и раздавался крик – «Дрейк давай!» (В то время это был популярнейший центрфорвард сборной Англии.)

Это была команда для Озерова. Я шел на мяч. Боролся с защитником и, выиграв в воздухе, головой посылал мяч в ворота.

Время тогда было грозное – шла война, играли только московские команды по субботам или воскресеньям: надо было всем, да и врагу тоже, показать, что жизнь продолжается. В Москве все спокойно!